Share

Глава 4

Утро было очень холодным, как и ночи в этой проклятой пустыне. Они собирались в путь: Аднан и его отряд. А меня страшили перемены, пугало, что станет еще хуже, чем есть, что в городе меня запрут где-то и не дадут даже выйти на улицу. Как проституткам в борделях или проданных богатым хозяевам. Дорогие игрушки, запертые в золотые клетки до того момента, пока не надоест хозяину и ее труп не выловят где-то в реке или брошенным в канаву. Суета пробуждала во мне тоску, и пусть это место было варварским и жутким, неизвестность пугала намного больше. Спустя какое-то время ко мне приблизился Рифат, держа под уздцы белого жеребца.

– Теперь у тебя есть свой конь, Альшита. О тебе позаботились. Цени. 

Я обернулась к всегда молчаливому бедуину и перевела взгляд на коня, а потом снова на Рифата.

– Аднан сделал тебе подарок. Чистокровный арабский жеребец – дорогое и прекрасное создание, стоит целого состояния для жителей пустыни. Цени. Не помню, чтоб ибн Кадир делал кому-либо столь щедрые подарки.

В голосе бедуина сквозили нотки то ли сарказма, то ли какой-то бравады. Все его слова казались нарочито пафосными. Перевела снова взгляд на коня. И что мне с ним делать? Я не умею им управлять, я ездила верхом только в парке на свой день рождения в детстве. Я даже не взберусь на него никогда самостоятельно.

– Ничего. Лошадь – это не машина. Долго учиться не надо. Тем более, мне велено тебя охранять и присматривать за тобой в дороге. Бери поводья и ничего не бойся. Конь покладистый и не норовистый. Его выбирали специально для тебя.

Я и не подумала взять поводья. Я не смогу взобраться на это чудовище и точно не смогу удержаться в седле. Почему бы Аднану было просто не пришибить меня самому. Я ведь все равно упаду под копыта этого белого монстра, с лоснящимися боками и крепким телом, который фыркает, едва смотрит на меня.

– У него есть имя?

– Нет. Аднан купил его вчера у перекупщика. Если имя и было, то торговцу его не сообщили. Ты можешь сама придумать ему имя. Теперь ты его хозяйка.

Конечно, хозяева дают имена своим зверькам и игрушкам. Вот и мне имя дали, а мое отобрали и сделали вид, что его и не было никогда. А новое мне чуждо, оно как позорная кличка, и я никогда его не приму и не привыкну к нему.

Да и зачем привыкать, если у меня поменяется хозяин, то мне придумают другое. Почему-то от мысли, что с Аднаном может что-то случиться, стало неприятно внутри, как будто сильно засаднило в области сердца, и тут же протестом – пусть случается. Какая разница – от кого терпеть жестокость? Какая разница – чьей игрушкой быть… Но ведь разница была. И я прекрасно об этом знала, несмотря на всю ту боль, что ощущала внутри себя.

– Я назову его Снег… если я зима, то он мой снег.

– Мне все равно, как ты его назовешь.

Протянула руку и тронула его шею, погладила мягкую белоснежную гриву, перебирая ее пальцами, и по венам начало растекаться умиротворение, словно коснулась чего-то мощного и прекрасного. Жеребец фыркнул и обернулся ко мне, потянулся мордой к моему лицу, и я оцепенела от страха. Конь тронул мои волосы шершавыми губами.

– Надо же. Аднан не ошибся. Он сказал, что стоит тебе прикоснуться к жеребцу, и тот признает тебя своей хозяйкой. Что он обречен. А я думал, что обречена будешь ты.

– Что это значит?

Рифат рассмеялся.

– Это значит, что конь вовсе не покладистый. Он норовистый и своенравный. Его пытались объездить двое наших воинов, и он им не дался. Только Аднан смог его обуздать… я сомневался, что конь позволит тебе приблизиться. Удивительно.

Значит, Аднан рискнул моей жизнью, лишь бы убедиться – примет меня жеребец или растопчет. Конечно, с игрушкой можно поступать по-всякому. Я убрала руку от морды животного.

– Я не хочу такие подарки. Я поеду с кем-то из вас.

– Испугалась? Напрасно. Он не тронет тебя. Это видно по его реакции. Лошади умные животные, и они сами выбирают себе хозяев. Мы лишь тешим себя иллюзией, что это мы их выбрали.

– Мы едем в Каир?

– Мы едем в Каир, верно. Ближе к городу пересядем в машины. Нас там встретят люди Аднана и его брат.

– Это далеко?

– Не так уж и далеко. Вон там, где на горизонте виднеются барханы, как раз за ними нас будут ждать.

– А почему нас будут ждать?

– Потому что повсюду рыскают люди Асада.

– Почему вы с ним воюете?

– Когда-нибудь ибн Кадир сам тебе расскажет, если сочтет нужным.

До этого момента он был более разговорчив, и я расслабилась, мне показалось, что я могу получить ответы на многие свои вопросы, что мне расскажут то, что я не решалась спросить у их предводителя. И я хотела узнавать. Я хотела иметь намного больше информации, чтобы знать, что мне делать дальше.

Вдруг послышался голос Аднана и невольно привлек к себе внимание. Очень красивый, зычный. Тембр, как отражение мощи и власти. Я испытывала восхищение вместе с презрением, потому что этот голос меня оскорблял, этот голос говорил мне отвратительные вещи. Снег коснулся моего лица гладкой мордой, но я даже не вздрогнула – я смотрела на Аднана верхом на его черном жеребце. Он осматривал своих людей и гарцевал на месте, осаждая коня. Прямой, гордо держащийся в седле, с ровной спиной. Во всем его облике дикость, мощь, первобытная сила и грация. Его красота продолжала меня поражать. Особенно сейчас, на фоне песков, она казалась естественной, как красота хищника в своей среде обитания. Где он наиболее могуч и опасен.

И снова хотелось зажмуриться от этой красоты. Сильные руки, затянутые кожаными полосками на запястьях и ладонях, чтобы не натирались мозоли, как я понимаю. Длинные и гибкие пальцы. Мне уже не верилось, что они прикасались ко мне, лаская когда-то, и я стонала от этих ласк… я помнила, как они рвали на мне одежду и грубо мяли мое тело. Теперь мне казалось, что они могут лишь убивать или наносить увечья, и в тоже время они все равно завораживали. Аднан был с непокрытой головой, и его короткие иссиня-черные волосы блестели на утреннем солнце. Я не привыкла его видеть без куфии. Он казался немного иным, вот такой открытый.

Сейчас я видела его мощную широкую шею, резко очерченные выступающие скулы, профиль с прямым ровным носом и словно вырезанными из камня ноздрями. В нем привлекало буквально все. Каждая мелочь складывалась в его неповторимый образ… и я не понимала, почему он так сильно волнует меня, несмотря на мой страх и ненависть.

– Как бы жестоко он с ними не поступал, они всегда вот так смотрят на него. Словно он единственный мужчина во вселенной.

– Кто смотрит?

Я повернулась к Рифату, а он пристально смотрел мне в глаза.

– Его женщины. Не обольщайся, Альшита, ты не первая и далеко не последняя рабыня ибн Кадира, которая на какое-то время заняла его мысли и его постель.

Вся краска прилила к лицу. Я даже в этом не сомневалась. Что их у него много, и я далеко не первая. Он всех своих женщин насиловал и даже не скрывал этого, или это только мне так «повезло»?

Рифат улыбался, и его улыбка меня раздражала. Он смотрел на меня с унизительной и отвратительной жалостью. Даже не так. Скорее, со снисходительной жалостью. Мне захотелось послать его к черту, но я этого не сделала, потому что впервые со мной говорил кто-то приближенный к Аднану, и я должна, несмотря на свою злость, впитывать новые знания.

– Ты сегодня впервые беседуешь со мной? Чем я заслужила такое пристальное внимание?

– Тем, что ты стала ближе к нашему предводителю. Ты больше не просто рабынька, а его женщина, и он этого не скрывает. Он прилюдно сделал тебе подарок – это значит, в глазах его окружения ты поднялась по ступенькам иерархии. И мне интересно, как тебе это удалось сделать? А теперь залазь на коня и двигаемся в путь.

– Я на него не влезу.

– Придется научиться.

В этот момент Аднан направил к нам своего коня и, подхватив меня, ловко и быстро усадил в седло. От неожиданности у меня даже дух захватило. Тут же стало страшно, и я вцепилась в поводья вспотевшими мгновенно ладонями.

– Будь рядом с ней. Я поеду вперед, разнюхаем местность. Нас могут ждать по ту сторону от каньона.

Внезапно послышались женские крики. Настолько пронзительные и жуткие, что у меня кровь в жилах застыла. Я обернулась и увидела, как на маленькую площадь в деревне вытянули тех женщин, которые вчера били Амину. Мужчины вколачивали деревянные столбы в песок, и вся деревня собралась посмотреть на это. Вначале внутри меня взметнулась волна протеста. Я с ужасом представила, как их привяжут и будут бить плетьми, а потом вспомнила, как металась среди них маленькая девочка и никто не собирался ее пожалеть. Тут же ощутила прилив ненависти, но он опять пропал, когда одна из женщин закричала, умоляя не трогать ее.

Я посмотрела вслед Аднану и обернулась к Рифату.

– Не надо их наказывать. Это жестоко, а жестокость порождает жестокость.

Бедуин снова ухмыльнулся.

– Твоя доброта граничит с тупостью, женщина. Это урок для них. И если сейчас они не понесут наказание за своеволие, завтра изобьют до смерти другого ребенка.

– Где Амина? Мне обещали, что она поедет со мной.

– Она сзади с Икрамом. Если обещали, значит, так и будет. Аднан ибн Кадир не нарушает своих обещаний.

Мы двинулись в путь. По началу я плелась сзади и старалась не свалиться из седла. Рифат ехал то со мной, то пришпоривал коня и скакал в начало отряда, потом снова возвращался. А мне казалось, что этой дороге нет конца и края, и что у меня набухнут мозоли даже на ягодицах. Одинаковый пейзаж создавал иллюзию топтания на одном месте, а барханы на горизонте так там и оставались. Ближе к полудню я начала засыпать от усталости на ходу.

– Не спи, упадешь из седла и переломаешь себе ноги и руки.

Мне уже наплевать, потому что ломило все тело и сводило с непривычки бедра. Ссадины на спине разболелись с новой силой, и я уже казалась себе совершенно поломанной.

– Давай не спи. Я головой за тебя отвечаю. Хочешь выпить вина? Или, может, воды?

– Я ничего не хочу… у меня все болит.

Пролепетала я пересохшими губами, стараясь смотреть вперед и не думать о дикой боли в спине и ногах, в онемевших с непривычки мышцах.

– Зачем мы едем в Каир? Разве твой предводитель и вы все не живете в пустыне?

Рифат поравнялся со мной и взял моего коня под уздцы, заставляя идти быстрее.

– В Каире живут братья и отец Аднана. Здесь не его дом, а скорее, место его работы, обязанности, которые он выполняет для семьи. А еще в Каире живет его жена. Думаю, он пожелал ее увидеть. Они совсем недавно поженились.

Я не просто проснулась, меня словно ударили коленом в живот, и я выпрямилась в седле, забывая про боль в спине.

– Жена?

Рифат, казалось, был доволен произведенным эффектом, и мне даже подумалось – он нарочно мне все это сказал.

– Конечно, жена. Сын бедуинского шейха по определению должен жениться как можно раньше и произвести на свет наследников.

Пока он говорил, я едва понимала его. Словно каждое слово искажалось и переставало быть для меня понятным. Я не думала, что известие о том, что Аднан женат, будет для меня сродни удару в солнечное сплетение, настолько сильному, что я не могу сделать ни вдох, ни выдох. Я смотрела впереди себя и ничего не видела, словно мне в глаза песок насыпали.

В эту секунду меня кто-то выдернул из седла, и я услышала голос Аднана.

– Впереди все чисто, а она дальше со мной поедет.

Бедуин пересадил меня к себе в седло и, по-хозяйски сжав под ребрами, придавил к себе. А я все еще не могла отдышаться, все еще в ушах звучал голос Рифата.

«А еще в Каире живет его жена. Думаю, он пожелал ее увидеть».

Хотя какая мне разница – женат он или нет. Пусть у него будет хоть тысяча жен, мне то что с этого. Я все равно рабыня и забава для жестокого и бесчеловечного ублюдка, которому плевать на мои чувства и на мою боль. Он уже мне не раз это продемонстрировал.

Но внутри, в груди, все равно словно впились острые иголки жестокого разочарования. Вот и еще одна призрачная иллюзия растаяла, как льдинка на смертельном и адском солнце долины смерти.

Related chapter

Latest chapter

DMCA.com Protection Status