Глава 17. Шарапа

Перу, 1792 год

Демон Абдшу явился к маркизу словно во сне. Они беседовали целую вечность, и вдруг Кунтур черной птицей сел на саркофаг, выбил отверстие в идоле и сорвал перевязь с глаз юноши. Неизвестно, сколько он пробыл там, в скальном ущелье, но к моменту, когда он встретил первую населенную деревню, его лицо покрывала растрепанная борода, а на глаза спадали густые спутанные волосы.

Люди той деревушки, знающие о мертвом городе в горах над их равниной, бросились в стороны при виде возникшего в деревьях незнакомца в рваной одежде. Более двухсот лет назад инки вырезали все население города-призрака. Ныне там жили только шаманы и демоны!

«Чунте!» – пронеслось над деревней. Старики замерли, дети спрятались, женщины замолкли. Вождь племени встал навстречу. Маркиз вступил в центр селения. В деревушке воцарилось молчание, благодаря которому де Конн услышал легкие стоны. Ребенок? Вождь указал на одно из жилищ, дощатую крышу на столбах. Что-то случилось, кто-то умирал или был смертельно болен. Местный лекарь, бубнивший заклинания над телом лежащего мальчика, в ужасе отскочил от подошедшего гостя. Никто не приближался к де Конну, его сторонились, но в то же время в нем нуждались. Семенящий за маркизом вождь протянул руку к телу мальчика.

– Его укусила змея, – сказал он, – силы оставили его в прошлую луну, но он не умирает. Духи мертвых готовили его к твоему приходу.

Последние слова могли бы удивить гостя, если бы он не помнил обещание шамана о спутнике, дарованном ему проводнике в тайный мир. Индейцы покорно ждали.

– Я вылечу его, но при одном условии, – произнес маркиз голосом столь гулким, что птицы шумными стайками сорвались с веток деревьев и унеслись, – вы отдадите его мне в вечное услужение.

Вождь взглянул на женщину, сидевшую поодаль от больного мальчика. Мать? Та глянула на незнакомца и согласно вздохнула.

– На вечность, – вождь качнул головой, – раз человек с облаков так желает.

Маркиз устремил взгляд на вершину горы предков. Она мерцала, как изумруд в полотне пепельно-синего неба.

– Отойдите, – сказал он, – и не бойтесь ничего, что придет из джунглей.

В деревне воцарилось безмолвие. Лишь стоны мальчика прерывали напряженную тишину. Вдруг ветер ударил по вершинам деревьев. Птицы уже разлетелись, и одинокий шорох листьев казался зловеще шипящим. Де Конн протянул над измученным телом ребенка руку. Его лицо покрылось сетью тонких вен. Гул, подобно воздуху из пещеры, вырвался из его груди. Он звал кого-то или что-то, а там, в темноте взволнованного леса, в глубине клокочущей тьмы, просыпались звуки, рычание и стоны странных существ.

Но вдруг в тени лиан и раскидистых орхидей раздалось урчание. То было не приятно-домашнее, а зловеще-голодное урчание огромной кошки, которую местные охотники называли Духом леса. Пума! Люди прижались к земле. Де Конн воззрился на пришельца из джунглей. Он ждал зверя. Дикая кошка замерла на мгновение, блеснула янтарно-желтыми глазами. Еще секунда, и яростный рывок взвил ее над алтарем. Пыталась она напасть на де Конна или ворваться в его темный мир? Люди вскрикнули, но, ко всеобщему удивлению, тело пумы упало замертво к ногам незнакомца. Бескровное жертвоприношение потрясло жителей деревни. Никто не сдвинулся с места, никто не промолвил и слова. Де Конн рукой позвал вождя.

– Я назову мальчика Шарапа, – сухо произнес он. – «Дикарь». Вы можете пребывать с ним лишь до первого крика тукана. Затем отпустите его… Он сам найдет меня.

Вождь в недоумении уставился на тело ребенка. Тот уже не стонал, бледность кожи начала отступать. Мальчик оживал, будто отходил от спокойного сна, потягиваясь и ворочаясь. Мать ребенка бросилась к алтарю, а за ней вся деревня. Он был совершенно здоров и весел. С уходом незнакомца детвора разразилась восторгами, женщины залепетали, мужчины хлопали друг друга по плечам. Только вождь племени был невесел. Он ждал кряканья тукана, его лягушачьей трескотни. И вот через минуту-две первый крик птицы многоголосым эхом пронесся над туманом джунглей.

– Ему пора идти, – безрадостно произнес вождь.

Но люди не желали соглашаться. Незнакомец ушел и вряд ли вернется! Зачем отпускать ребенка в опасный путь? Деревушка наполнилась трезвоном голосов, жаром спора в поиске справедливости. Больше всего за ребенка просила мать, и вождь беспомощно разводил руками. Вдруг крик девочки, сестры ожившего мальчика, положил конец всем уговорам.

– Кори!

Люди глянули на алтарь с мальчиком и в страхе шарахнулись в стороны. На них смотрели желтые глаза зверя.

– Глупцы! Он более не человек! – воскликнул вождь. – В нем обитают духи мертвецов!