К счастью, двери лифта отрезали меня от них раньше, чем я услышала еще несколько весьма ярких характеристик. Понять, откуда ноги растут, труда не составило: они наверняка были на вводной лекции, где я умудрилась назвать Лайтнера К’ярда засранцем. Алетта мне все уши прошелестела о том, что я должна перед ним извиниться, если не хочу проблем, но извиняться перед ним я не собиралась. Во-первых, потому, что засранец — он засранец и есть, а во-вторых, я сильно сомневалась, что на следующее утро этот парень вообще вспомнит, кто я такая, не говоря уже о том, чтобы устраивать мне проблемы.
Шестнадцатый этаж протянулся к соседнему корпусу стеклянным переходом, по нему мне и предстояло пройти. Сегодня, в отличие от вчерашней пасмурной тяжести, выглянуло солнце и небо расстелилось пронзительной осенней синевой, звенящей от прохлады. Деревья разбрасывались пригоршнями листьев, которые мгновенно убирали с газонов, а те, что на них оставались, алели пятнами.
Кабинет декана располагался сразу за стеклянным переходом, перед ним раскинулся огромный холл, а в приемной меня встретила секретарь, тоже въерха. Глянув на меня поверх стильных очков в тонкой роговой оправе, приподняла идеальную, густую по последней моде бровь:
— Вирна Мэйс, я полагаю?
— Совершенно верно.
— Проходите, — она даже не потрудилась встать, кивнув в сторону соседней двери, пальцы ее снова запорхали над тапетом.
Недолго думая, шагнула в указанном направлении и оказалась в просторном, светлом кабинете. Запечатанные под рулонными шторами окна не впускали сюда солнечный свет, из-за цвета обивки стен (льдисто-голубого), создавалось чувство, что я оказалась в лиариуме, который накрыли тряпкой.
Директор лиариума, в смысле декан, оторвалась от изучения своего тапета и посмотрела на меня так, словно мне стоило провалиться сквозь пол аккурат до самого первого этажа, а еще лучше сразу в подземный переход.
— Вы пропустили занятия, — произнесла она таким тоном, каким прокурор мог бы объявить: вы совершили убийство. — Четыре академических часа по профилирующим предметам.
— У меня пропала сестра…
— В вашем договоре, нисса Мэйс, четко обозначено, что пропуск занятий недопустим, — в голосе ее звенела сталь. Она не предложила мне сесть, не предложила пройти, но ее пронзительный голос металлическими занозами впивался в кожу даже с другого конца кабинета. — Государство тратит огромные деньги, когда дает вам шанс получить высшее образование, поэтому пропуск занятий — уже достаточная причина для отчисления, если у вас нет достаточных для того оснований.
— Вы не позволили мне и слова сказать, — произнесла я. — У меня пропала сестра, участок открывается в то же время, когда у нас начинаются лекции.
— Ваша сестра не имеет никакого отношения к вашему обучению, — отчеканила она.
— Моя сестра имеет отношение ко мне! — я невольно повысила голос, и брови декана сошлись на переносице.
— Ваша. Личная. Жизнь. Меня совершенно не волнует, нисса Мэйс, — резко произнесла она, вырастая над столом. На вид ей можно было дать как тридцать пять, так и все пятьдесят, возраст въерхов сглаживается за счет питающей их силы. Юбка-карандаш цвета стали и такой же пиджак придавали въерхе сходство не то со статуей, не то с вышеупомянутым карандашом. — Вы не просто прогуливаете, вы пренебрегаете Уставом Академии. Или не читали его вовсе? Прежде чем подняться ко мне, вы должны были надеть форму.
Твоего едха! Она что, глухая?
— Моя сестра исчезла, — уже с трудом сдерживаясь, говорю я. Руки сами собой сжимаются в кулаки. — Я не знаю, что с ней, по-вашему, я должна была просто явиться на лекции, переодеться в форму и наслаждаться вашими едховыми знаниями?!
— Не смейте говорить со мной в таком тоне! — огненные глаза опасно сверкнули. Всю невозмутимость с нее как волной смыло. — Вы ранены?
— Нет, — цежу я.
— У вас умер кто-то из родственников, и есть свидетельство о кремации?
— Нет.
В этот момент я уже готова похоронить ее, под кипой лежащих на столе бумаг, а сверху возложить надгробный указатель-тапет с именным «едхова надра».
— Вы нуждаетесь в неотложной медицинской помощи, не в состоянии передвигаться самостоятельно или серьезно больны?
— Нет.
— В таком случае вынуждена вас огорчить, — теперь уже слова цедит она. — В договоре на обучение, который вы подписали, оговаривается, что вы обязуетесь посещать занятия согласно учебной программе и выполнять тесты не ниже восьми пропускных баллов. В случае нарушения и первого и второго пункта я имею право единолично поставить вопрос о вашем отчислении.
— Уверен, до этого не дойдет, — раздался за моей спиной голос.
Голос, который я меньше всего ожидала услышать.
Голос Лайтнера К’ярда.
Не представляю, кто из нас больше выпал в осадок: декан или я.— Ньестер К’ярд, — определенно, в себя она пришла быстрее. — Что вы здесь делаете?— Услышал, что у моей хорошей знакомой неприятности, — на этих словах я чуть было не скатилась обратно в тот самый осадок, но перевесило чувство самосохранения, и я выпарилась в реальность. Обернувшись, споткнулась о насмешливый взгляд, в котором клубился подземный огонь. — И решил ее поддержать.— М-м-м… То есть вы утверждаете, что нисса Мэйс вам хорошо знакома и вы можете за нее поручиться?— Ага.Помимо насмешки в огне завелось что-то еще. Что-то еще, подсказывающее мне, что лучше прямо сейчас признаться декану, что все это фарс, что я вижу этого парня второй раз в жизни, но в моей жизни сейчас творился полный хидрец. Судя по глазам въерха, расслабленно глядящего поверх моего плеча на декана, он прекрасно это понимал. Судя по глазам дек
На этой мысли я вытряхнула себя в сторону, куда ушел К’ярд: часы показывали два больших деления и одно маленькое, которое стремительно сокращалось. До начала лекции оставалось чуть больше пятнадцати минут, а мне нужно было еще переодеться и добежать до аудитории.Поэтому я ускорила шаг, быстро спустилась в раздевалку (к счастью, никто из встретившихся по дороге больше не тыкал в меня пальцем), переоделась и влетела в аудиторию за пару секунд до звонка.— Ты где была? — прошептала Алетта одними губами.Мы с ней везде сидели вместе, и сейчас она сдвинулась в сторону, позволяя мне сесть.— Потом расскажу, — ответила так же шепотом.Преподавательница окинула меня оценивающим взглядом: коснувшись тапета, кивнула на доску, где высветилось ее имя, название курса: История Раверхарна, и краткие сведения по выпускным данным.— Всем доброго дня. Меня зовут Ильтана П’риар, и я буду преподавать вам курс углубленн
Если еще вчера чесались кулаки набить кому-то морду, то сегодня даже нудные лекции летели незаметно. Все потому, что вчера я сначала выпустил пар, разрезая волны, а затем придумал, как развлечься на выходных.Океан вообще не позволяет мыслей. Зазеваешься — и тебя захлестнет волной, а после поволочет на дно. Либо будешь тормозить башкой о песчаный берег, рискуя сломать шею. Поэтому укрощение океана — единственный способ выбросить все лишнее и ото всего этого освободиться. Злость на отца действительно отступила, но стоило оказаться на суше, память снова подкинула воспоминание о красноволосой девчонке. Вирна Мэйс будто отбойное течение затягивала под воду, утягивала в океан, и у меня не получалось перестать о ней думать. А как справиться с едховой обратной тягой? Конечно же, ей поддаться.Значит, нужно заполучить калейдоскопницу.Ха!Идея пришла в голову внезапно, но уже безумно мне нравилась.Ну а что? Почему я должен отказываться? Мэйс с
— Эй, а столы кто мыть будет? — крикнула Джей.— Завтра мою за нас двоих! — я вылетела за дверь раньше, чем моя напарница по смене у Доггинса успела что-либо ответить.Мне нужно было успеть в «Бабочку» в тот момент, когда там еще нет посетителей и в то же время когда уже есть те, кто сможет рассказать про Лэйси хоть что-нибудь. То есть оптимально — за час-полтора до начала смены. Они там гримировались перед тем, как надеть специальную униформу, я никогда не видела Лэйс в гриме (выходить в нем за территорию заведения им запрещали), но она говорила, что это нечто фееричное, хоть и весьма трудоемкое.На полном ходу влетев в полупустую гусеницу, я устроилась на сиденье (жестком, но хотя бы обитым искусственной кожей, благодаря чему сидеть было в разы теплее). Ближе к ночи, как частенько бывает в Ландорхорне, ветер усилился, от порывов перехватывало дыхание и хотелось завернуться в куртку с голо
— Я не прошу вас предоставлять информацию, — сказала я. — Сестра пропала и мне нужен тот, кто видел ее последним. Возможно, если…— Почему бы вам не обратиться в политари? — спросил второй охранник, пожилой человек, с залысинами на круглой как шар голове.— Обращалась, — с трудом сдерживая охватившие меня чувства, ответила я. — Они не примут заявление раньше, чем через неделю, вы понимаете?! Возможно, моя сестра в беде и ей нужна помощь! Она никогда не пропадала, никогда не уходила из дома просто так, не оставив сообщение. Ее тапет не отвечает, и…— Возможно, стоит позвонить Н’эргесу? — негромко произнес седой мужчина, обращаясь к напарнику.Тот изменился в лице, но узнать, кто такой этот Н’эргес я не успела: двери за моей спиной с шорохом распахнулись, а потом снова сомкнулись, мелодично поцеловав друг друга в уплотненные стеклянные грани.— Бардж, Лорхи! П
Домой я возвращалась в подавленном состоянии. Не в моих правилах так легко сдаваться, но сейчас у меня не было ни малейшей идеи, что делать дальше и как искать Лэйс. Можно было бы остаться у служебного входа и надеяться, что кто-нибудь из коллег сестры согласится со мной поговорить, но пока я прокручивала в голове эту мысль, следом за мной вышел охранник. Тот самый, который собирался меня выставить — окинул пристальным взглядом, однозначно говорящим о том, что мне пора сваливать, и я пошла в сторону станции.Честно говоря, моя идея на тему «дождаться и поговорить» была заранее обречена на провал. Если ты подписал соглашение, в котором обязуешься молчать по поводу и без, любое его нарушение влечет за собой не только дикую неустойку и увольнение, но и соответствующее занесение в трудовой файл, с которым тебя вряд ли возьмут куда-то еще. Не потому что не захотят, а потому что это запрещено государством, своего рода глубинная метка[1]&nbs
Объяснить это он не успел: раздался громкий хруст, хватка ослабла, а глаза урода вылезли из орбит от боли. Его рывком отшвырнуло назад, с такой силой, что я не выдержала и полетела на землю. Подхватив лазерный нож скорчившегося на земле Гака, еще один урод метнулся к невесть откуда взявшемуся парню. Тот ушел в сторону от рассекшего воздух лезвия, пригнулся, а потом с такой силой впечатал раскрытую ладонь в солнечное сплетение, что придурок согнулся пополам, хватая ртом воздух. Нож отлетел и погас, а я рванулась к валяющемуся на земле шокеру.— Валите отсюда, — раздалось за моей спиной. Хриплый и сильный голос, эта команда прозвучала как приказ.Дрожащей рукой подхватила шокер, нажимая кнопку перезарядки, подтянула валяющуюся в грязи сумку к себе и только после этого резко обернулась. Двое тащили все еще изредка дергающегося Гака подмышки, его ноги волочились по земле. У одного парня вдоль тела висела сломанная рука, второй так и не разогнулся до конца после
— Едховы водоросли! — выругалась Алетта.Я фыркнула.— Тебе смешно! — буркнула она. — Твои-то не напоминают волосы моей прабабушки в их самые худшие дни.— Твоя прабабушка красилась в синий? — поинтересовалась я.— Моя прабабушка во что только не красилась.Лабораторный зал, где мы выращивали водоросли, столами был окружен по периметру. Преподаватель сидел в центре, то есть в лучшие времена он сидел, а в худшие прохаживался рядом с нами и отпускал всякие комментарии вроде того, что зачет нам не светит, потому что.Водоросли лару были знамениты тем, что были чуть ли не самым капризным подводным растением, но из них изготавливали бешено дорогие таблетки для похудения. Что самое интересное, таблетки работали (то есть месяц курса ты ходил синего цвета, как водоросли лару и ничего не мог жрать), и въерхи отваливали за них баснословные деньги. Честно говоря, у меня таких проблем не возник