Глава 6. Цель

Я открываю глаза от небольшого толчка. Это нормально. Когда корабль возвращается из подпространства, его всегда немного трусит. В теле привычные ощущения, как после лёгкого удара током – будто бы по тебе бегут волны чистой энергии. Я несколько секунд прислушиваюсь к своим ощущениям и тишине корабля. Всё спокойно.

Оглядываюсь. Мои попутчики сидят на своих местах – у них слегка растерянные лица. Прыжок всегда несколько сбивает с толку.

‑ Всё хорошо, парни? – я киваю им.

‑ Да, шеф, ‑ Томми снимает с себя ремень безопасности и потягивается. ‑ На американских горках страшнее…

Вампир улыбается. Он ничего не комментирует, просто слегка обнажает верхние клыки. Это признак того, что он сыт, доволен и не испытывает дискомфорта.

‑ Прыжок выполнен успешно, повреждения – ноль процентов, функциональность корабля - 100 процентов! – радостным живым голосом сообщает корабль. Когда-то он был безжизненным набором металла и микросхем – но теперь он киборг – организм, способный мыслить, чувствовать и принимать собственные  решения. Чтобы добиться максимального эффекта и максимальной эффективности корабля, вы должны стать его настоящим и единственным другом. Корабль нельзя обижать, потому что он может обидеться на Вас и тогда в открытом космосе даже три закона робототехники не помешают ему превратить вашу жизнь в ад.

‑ Спасибо, ‑ я улыбаюсь. – Двигаемся по заданному маршруту…

‑ Выполняю, ‑ корабль явно пребывает в хорошем настроении. Это значит, что до конечной точки мы должны добраться довольно быстро.

Единственное, что несколько омрачает праздник полёта, - это грузное и неподвижное тело пилота в кресле. Оно снова напоминает нам о конечности жизни и создаёт некоторый моральный дискомфорт. Но, в то же время, я очень рад за пилота, ведь у него вышло. И он правильно ушёл в свой последний путь…

Я снимаю ремень безопасности и подхожу к телу. Лицо умиротворённое, блаженное. Странно, но я так и не узнал, как его зовут. Перед инициацией как-то не хватило времени, а сейчас – уже поздно. Я могу лишь говорить с кораблём, однако имена пилотов последнего пути после слияния никогда не совпадают с их именами при рождении. Таков закон.

Наверное, поэтому никому не приходит в голову спросить имена у них перед ритуалом. Зачем? Лишь для того, чтобы имя стало очередным буквенным обозначением их смерти…

Его тело очень лёгкое, почти невесомое. Я беру его на руки и отношу к камере переработки. Меня не мучает совесть оттого, что я не отдаю ему последние почести. Ведь он на самом деле не умер – он просто перешёл в другое духовное и физическое состояние. А эта оболочка – лишь бренные останки, которые уже ничего не стоят. Может, это и жестоко, но что ещё делать с телом в открытом космосе?

Закрываю крышку и включаю интенсивный режим. Через несколько мгновений органика перейдёт в другое агрегатное состояние.

‑ Полёт проходит нормально, ‑ корабль говорит радостным голосом пилота.

‑ Спасибо, ‑ я улыбаюсь мигающему металлу, ‑ прибытие?

‑ Через два часа будем на месте, ‑ корабль говорит уверенно, ‑ можете пока отдохнуть.

Я удобнее сажусь в кресло и смотрю в тёмный проблеск космоса. Что такое два часа для этой бесконечности? Год, два, сто лет? Вселенная бессмертна. Она огромна и горит миллионами звёзд. Однако, только глядя на неё, создаётся такое горькое ощущения внутренней пустоты и ничтожности. Я чувствую, как моё одиночество ложится внахлёст с сотнями звёзд за иллюминатором, и сжимается сердце, и ком подкатывает к горлу. И безумно хочется, снова увидеть её. Я вспоминаю наше дежурное прощание, её глаза и слёзы. И мой холод, и её теплоту. Мою серость, непонимание и чуть красноватую ауру наших чувств…

Я не вернусь, никогда не вернусь к ней. Я чувствую это, убеждаю себя и подготавливаю к этой мысли. И это не из-за меня и не из-за неё. Это просто факт. Моё жестокое предчувствие, которое ещё ни разу не подводило меня. Сейчас я, наверное, нашёл бы нужные слова, чтобы объяснить ей, насколько она мне нужна. Сказал бы, не стесняясь и не прячась за ширмой своей серьёзности и принципиальности, за холодом моей работы и безнаказанностью моих методов. Я просто сказал бы ей несколько простых и правильных слов. А потом растворился бы в её дыхании и ласках её глаз.

Но где та грань, то жизненное препятствие, о которое разбиваются волны наших надежд? Где та пустота, которую называют истиной? И дурацкие кодексы, придуманные бессердечными высшими, нейтральными полубогами, которые решили, что они выше всех…

‑ Вайлдар? – Томми подсаживается ко мне. – Нужно посоветоваться…

‑ Я слушаю…

‑ Мы с Полом понимаем, что вы главный… ‑ он слегка неуверен в себе, и от осознания этого он становится ещё более неуверенным.

‑ Можем на «ты», ‑ я хочу, чтобы они чувствовали себя расслаблено. Напряжённые помощники, думающие о том, как бы ни обидеть меня лишней фразой и мнущиеся каждый раз, когда они хотят задать вопрос по делу… да уж. Подобным ребятам не очень хочется доверять свою спину на задании такого уровня. Мне нужны уверенные бойцы, сильные и не сомневающиеся в каждом своём поступке. Тогда, возможно, у нас всё получится.

Я говорю «у нас», понимая, что первый раз на задании думаю не только о себе. Это странное ощущение. У меня появляется некая ответственность за этих молодцов, хотя в глубине души я понимаю, что дальнейшая их судьба меня совершенно не должна волновать. Также, как и моя судьба - их. Мы лишь временные партнёры, случайные попутчики, севшие в один летательный аппарат, у которого пункт назначения совпадает с конечной целью каждого из нас. Они такие же убийцы, как и я. Точнее, они тоже убийцы, только чуть хуже. И от этой небольшой поправки чаще всего зависит твоя жизнь. 

‑ Хорошо, Вайлдар, ‑ на «ты»… То что, вы, ты… там можешь держать всё в секрете, ну и всё такое, ‑ он немного стесняется и вытирает руки о комбинезон.

‑ Смелее, Томми, ‑ я подбадриваю его, ‑ ты хочешь узнать, что мы будем делать на Земле?

‑ Да, Вайлдар, ну вроде того, ‑ он заискивающе улыбается, но в его ауре лишь одна чернота. Странно, но у вампира тоже лишь чернота. Младшие попутчики закрываются от меня, как высшие, хотя сами не достигли и первого уровня. Непонятно, если не сказать больше. Я внимательно смотрю на Томми, пытаюсь просканировать его, но натыкаюсь всё на ту же черноту и его заискивающий взгляд. Слишком уж очевидно вы пытаетесь убедить меня в своей несостоятельности. Слишком нарочито подлизываетесь и заискиваете. Сбиваете с толку, усыпляете моё сознание. Что вы скрываете от меня, младшие? Какой очередной сюрприз приготовил мне Прокуратор?

Томми всё ещё ждёт ответа, и я не вижу смысла скрывать от него детали операции. Тем более, что я сам их ещё до конца не знаю. Если говорить по правде, нет ещё никакой операции. На самом деле, у меня даже информации-то о мистере Лайоле никакой и нет, кроме досье, которое мне прислали перед самым вылетом. В нём лишь его фотография да сухие цифры – родился, учился, вёл бизнес с теми и теми. Особые приметы – шрам на левой губе – след от лучевика – последствие бурной фирменной молодости. Дурных привычек не обнаружено. Бережлив, с подчиненными строг и всегда на чеку. Настоящий руководитель.

Я уверен, что в этом задании нужно действовать нестандартно. Я должен сбить с толку не только свою потенциальную жертву, но и мистера Сендлера и этих парней, которые до поры до времени могут казаться «тютями». Мы должны прилететь на Землю, а там всё будет зависеть от обстоятельств. Думаю, что земной Синдикат уже предупреждён о нашем визите, поэтому внезапность не на нашей стороне. Значит, остаётся один проверенный и действенный метод – официальный визит в логово льва.

‑ Мы сядем в международном космопорте и отправимся в Лас-Вегас. Там находится штаб квартира Синдиката. Для начала мы дадим им повод для разговоров - повеселимся, присмотримся, поспрашиваем людей. А потом нанесём любезный визит мистеру Лайолу.

‑ Почему не сразу? – Томми смотрит удивлённо. – Может быть, нам стоило сразу же передать ему слова Прокуратора?

‑ Потому что, ‑ я показываю ему жестом, что разговор окончен. Я хочу сразу же пресечь всяческие попытки споров и неуверенностей. Они должны научиться чётко выполнять приказы. Не задумываясь. Думать здесь буду я.

Томми кивает и возвращается в своё кресло. На этот раз первый раунд остаётся за мной. Однако я вижу, что сомнений в нём не поубавилось. Да и вампир не выглядит моей беззаботной правой рукой. Он выглядит так, как будто хочет нарваться на грубость.

‑ Пол? – я поворачиваюсь к кровососу. Тот смотрит на меня насмешливо, но с некоторой опаской. Это максимальная степень его уважения.

 ‑ Подойди сюда, ‑ я зову его пальцем.

‑ Да? – вампир неохотно вылезает из кресла и подходит ко мне.

‑ Я люблю виски, с тремя кусочками льда. Он в баре. А лёд в холодильнике… ‑ я вижу, как насмешка медленно сползает с его лица. – Да, и сделай мне что-нибудь поесть, что-нибудь мясное, с кровью, ‑ на лице Пола явственно читается лишь раздражение и бессилие, клыки обнажаются помимо его воли. Я улыбаюсь в ответ. ‑ После прыжка мне всегда жутко хочется есть…