Глава 1. Искры.

Пар. Пар, вырывающийся клубами с оглушительным шумом. Пар, заволакивающий все вокруг, скрывающий от взгляда мальчишки очертания невообразимого и чудесного монстра - паровоза.

- Арнольд! Ваши родители ждут вас!

Он не обращал внимания на недовольный голос учителя. Махина на рельсах настолько не походила ни на что виденное ранее, что шестилетний мальчик в восторге замер, изо всех сил стараясь не пропустить ни малейшей детали, запаха или звука. 

Выглядывающий из будки машинист с равнодушным выражением лица казался невероятным магом. Рядом с ним скучные женщины-колдуньи, несколько раз посещавшие их дом и мучавшие непонятными вопросами, казались совершенно обыденными и неинтересными.

Казалось удивительным, что пыхтящая и фыркающая огромная махина может сдвинуться с места по одному движению этого человека в синем форменном мундире. И не просто двинуться сама, но, одним махом, потянуть за собой вагоны с десятками пассажиров. В том числе и сверкающее новой краской и полированным деревом чудо, в котором он должен отправиться в свое первое в жизни настоящее путешествие — вместе с родителями выехать в столицу.

- Но, господин Арнольд! Ваш отец будет очень недоволен. Вы же знаете, он не любит, когда вы поступаете неблагоразумно. 

Все это не имело никакого значения. Он знал, что учитель не рискнет увести его силой. Он будет только бегать вокруг кругами, взывать к совести мальчика и напоминать о неизбежном наказании. Но думать наверняка будет только о том, как отец отчитает его самого за беспомощность и явное бессилие.

Поэтому можно остаться, увидеть, как все это начнет двигаться, оживет. Мертвое железо наполнится непонятной силой, и он сможет понять тайны устройства паровой машины, неподвластные даже магии, почувствовать в работе механизма спрятанные внутри непознанные пока что силы. 

Мальчик на секунду представил себя управляющим этим гигантом, летящим по рельсам все быстрее и быстрее. Он даже поднял руку, словно ощущая, как энергия пульсирует в его растопыренных пальцах.

Контуры локомотива потеряли четкость и стали расплываться, словно краски акварели, которые разбавили дрогнувшей рукой. Рисунок начал терять форму подобно посеревшему в один момент листу бумаги. Резкие черные металлические грани превратились в хаос мечущихся искорок и снежинок, танцующих свой необыкновенный экзотический танец. А среди них, в глубине таилось сияющее и манящее невыносимо белое пятно. Оно дрожало и казалось совершенно нереальным и одновременно таким теплым, зовущим. В его шипении и клокотании слышалась просьба помочь выбраться наружу, освободиться и принести этот жар, движение, силу всему миру.

 Арнольд чувствовал, что и в нем, где-то глубоко, есть нечто родственное, созвучное этой пульсации, и одновременно непоколебимая уверенность в том, что он способен заставить эту силу подчиниться.

Он засмеялся. Кажется, сейчас он был сильнее отца, учителей, сильнее машиниста. Сильнее всего мира. Стоило только сделать шаг вперед, позвать. Желание. Манящее желание. Мгновенно маленький пульсирующий шар превратился в лавину огня.

Арнольд внезапно почувствовал, что радость начала покидать его вместе с силой, что яркие звездочки закрывали весь мир, и он оторвался от земли и взлетел вместе с ними. Потом глухой удар, и чернота поглотила его.

- Арнольд! Все уже собрались. Нельзя же заставлять ждать столько времени людей, которых мы так долго уговаривали присоединиться к нашему собранию. Да еще и в такой неоднозначный период.

Гензерих с трудом оторвался от воспоминаний. Может быть действительно пора. Его единомышленник как всегда прав.

Ради этой встречи Ричард отказался от каких-либо намеков на свой необычный статус. Сегодня ничто в его облике не напоминало о положении главы самой большой церкви западного мира. Да и восточного тоже, так как, кажется, у персов не было церкви, только непонятная религия.

Хотя конклав до сих пор не собрался, чтобы утвердить статус первосвященника, никто не пытался оспаривать решения новой власти. Церковь получила новые возможности, новых верующих, а в будущем ее влияние будет только возрастать. А старик когда-нибудь найдется.

Конечно, доверять магу, даже под личиной священника, в том деле, которое они затевали, Арнольд не мог, но сейчас его помощь была нужна. Все-таки поддержка организации, которая во многом уже овладела умами людей в большинстве европейских стран, была необходима, причем именно в начале, когда это население еще не понимало главного. И на пути к этому пониманию приходилось принимать непопулярные решения. Такие, которые не нравились ему самому.

- Да-да Ричард, идем. Ты поступил, так как мы договаривались? Проблем не будет? 

- О нет, они уже покидают город. Ведь это было единственное условие с нашей стороны. Хотя многие втихую выражают недовольство. Кажется, болтуны считают, что отвечать за мятеж должны только те, кто открыто вышел на улицы с оружием.

- Потом смогут вернуться. Ну а те, кто попробует увильнуть, с ними надо разобраться, объяснить.

Священник поправил галстук. Мимолетная улыбка коснулась губ, словно его посетила какая-то забавная идея.

- Непременно. Не волнуйся, нам никто не помешает. Во всяком случае, не у нас дома. Но пойдем же.

Канцлер в очередной раз пытался решить для себя старую задачу пока они шли из кабинета в библиотеку, служившей местом для особо важных встреч в узком кругу.

Он никогда не находил повода задать напрямую вопрос своему сообщнику, что заставило его, уже отучившегося в академии несколько лет, отказаться от привилегий и немалого содержания, исчезнуть на несколько лет в далекой глуши, а потом вынырнуть, словно из ниоткуда, в окружении самого познавшего истину? Какие его качества и умения позволили так быстро подняться по церковной лестнице?

Возможно он не задавал этот вопрос напрямую, потому что знал ответ. И именно это знание в свое время позволило ему впервые обратиться за помощью к Ричарду в некоторых не совсем обычных делах.

Его предприятия и научные институты находились под особым надзором. Не иметь подобной службы значило сразу передать все свои достижения и успехи в руки конкурентов. Да и государство не всегда должно было знать о том, что происходило в научных лабораториях треста.

Но вот следить за теми, кто занимается слежкой, было непросто. В подобных вопросах нужны свои специалисты. Однажды во время рутинного мероприятия во дворце молодой священник, глядя прямо в глаза Гензериху, сказал, что знает о его проблемах. Тогда на его губах играла такая же мимолетная улыбка.

 Арнольд знал, что могут пойти слухи и сам предпринимал определенные, достаточно осторожные шаги. Но предложение Ричарда воспользоваться церковью для контроля над деятельностью людей, вообще не связанных с религией вечного дерева, было достаточно необычным. Удивляло и то, что в рядах самой церкви были люди, которые занимались подобной деятельностью, и то, что их возглавлял этот молодой человек.

Собравшиеся в кабинете были относительно молоды. В их возрасте люди достаточно редко занимали такое положение. А они занимали. 

В комнате царила тишина, прерываемая только шелестом страниц. Мартин Веррхаузен - автор Манифеста - просто не мог не найти интересное для себя, среди старинных кожаных корешков.

Другие просто спокойно потягивали черный горьковатый напиток. Терпение было профессией для большинства из них. Терпение, спокойствие, тишина.

Тех, кто не обладал подобными качествами, кто любил эмоции, страсти, Гензерих пригласит в другое место, чтобы рассказать потом другими словами, а, может быть, совсем другое. Каждый человек нуждался именно в том, что он желал услышать. А услышав, будет готов защищать это из последних сил.

- Господа, кому кофе? Здесь можно курить. У меня есть замечательный табак, только вчера получил из наших колоний. В верхнем ящике стола коллекция трубок. Желающие могут забрать на память о сегодняшнем дне.

Вошедший слуга разнес свежезаваренный напиток, двое или трое присутствующих воспользовались приглашением и с удовольствием приступили к ритуалу раскуривания трубки.

Арнольд ждал. Ему тоже было не занимать терпения, как и энергии. Спустя несколько минут, когда присутствующие уже смогли оценить, как вкус мокко, так и аромат кубинского табака, он наконец встал и, подняв ладони, призвал своих гостей к вниманию.

- Друзья. Надеюсь после того, как мы провели вместе столько времени, я имею право называть вас так. Итак, друзья, сегодня здесь собрались те, кого без преувеличения можно назвать силой сегодняшнего общества. Да, мы все представляем сегодня то, что двигает человечество вперед гигантскими шагами. Мы кровь этого движения, его мускулы, его мозг.

Сидящие в комнате люди слушали его внимательно. Конечно, с его словами нельзя было не согласиться. В их руках были банки и военные заводы, угольные шахты и торговые пароходства. В их руках были люди, армии людей, многие из которых даже не догадывались, кто являлся хозяином их труда, кому они служили на самом деле.

- Говоря о мозге, о мыслях, об идеях я отнюдь не преувеличиваю. Вы все, надеюсь, уже прочитали окончательный вариант документа. Нам осталось только утвердить его текст. Простая формальность. И завтра газеты всех европейских столиц опубликуют его на первой полосе.

Внимание, с которым вслушивались в его слова, могло польстить, но он знал, что эта встреча - простая формальность. Все уже было согласовано, утверждено и не только присутствующими, но и теми, кто часто никак не афишировал свое участие в этом проекте.

Но в историю войдут те, кто здесь, в этом кабинете подпишут Манифест Свободы.

- Господин Гензерих, вы считаете, что сейчас самый удобный момент? Ваша армия разбита, и персы могут двинуться на север, не встречая сопротивления. Знаете ли, они захватили Сицилию за четыре дня.

О да, банки будут требовать гарантию до последней секунды, даже если у них не будет другого выхода.

- Именно поэтому, Бартоломео. Именно поэтому. С этим врагом договориться невозможно. Иногда я даже удивляюсь, как нам удалось получить свой шанс.

- И все-таки. Армия королевства разгромлена. А после того как вы опубликуете Манифест, другие королевства накинутся на вас как загнанные в угол крысы.

Остальные присутствующие не участвовали в беседе, но Арнольд понимал, что этот страх, неверие в его силы, ощущался даже в них, в людях, которые вырывали свою власть в сотнях невидимых ежедневных поединках. Выгрызали подобно тем крысам, о которых упомянул итальянец.

- После того как мы опубликуем Манифест, мы станем сильнее. Люди стремятся к свободе, и мы только провозгласим священным и естественным это стремление.

Арнольд почувствовал, что произносит перед этими людьми слова, которые приберег для других, для другого места и времени.

- Люди отдадут многое для того, чтобы реализовать все свои мечты, все гуманистические принципы, о которых лучшие умнейшие и честнейшие писали десятилетиями. Свобода, равенство, братство в мире без границ, без таможен, без королей.

Присутствующие слушали его в молчании и задумчивости. Единственным звуком было постукивание пальцами по крышке стола. Этот промышленник из Саксонии наверняка уже подсчитывал в уме возможные барыши от снятия пошлин и ограничений. И правильно, свободная торговля позволит им объединиться сильнее священных союзов.

- Единая Европа, единое общество.

- И единая церковь.

Ричард выступил из-за его спины и одновременно благословил присутствующих жестом дерева. Итальянец досадливо поморщился. 

- Конечно, конечно. Никто не возражает. И все же…

Гензерих ощутил, насколько его собеседник на самом деле испуган. Страх владел всеми. Возможно, крупицы страха поселились и в нем. Но эти крупицы заставляли его работать как сумасшедшего в последнее время. Арнольд работал и не сомневался — он победит.

- Мы формируем новую силу. Национальная гвардия собирается в лагере недалеко от столицы. У нас уже есть около десяти тысяч бойцов. Они прошли испытание во время бунта. И у нас есть оружие против врагов. Любых врагов, существующих и воображаемых.

Арнольд не рассказывал этим людям всего. Не стоило раскрывать все карты. Но он точно знал, что армия, высадившаяся на юге, не сможет устоять против его изобретений. А потом и другие. Пускай только попробуют посягнуть на его мысли, его мечты.

- У нас есть воинская сила, у нас есть командующий. Я с нетерпением жду, когда войска других королевств ощутят силу нашей идеи. Силу свободных людей.

- И вашего оружия.

 Гензерих благодарно улыбнулся. Лесть, в свою очередь, была оружием часто используемым многими присутствующими. Но он слишком трудная мишень. 

- Конечно.

Оружие и боеприпасы уже прошли испытания в лабораториях, на полигонах, на улицах столицы и на юге. Но у него было еще. С каждым днем, с каждым взглядом на металлические игрушки у него появлялись новые идеи. Станки, к сожалению, невозможно было модернизировать так же быстро, как силу ружей и метателей снарядов. А люди? Люди учатся так медленно! Так страшатся того, что создается их руками. Люди - самое слабое место любого процесса.

- Хорошо. Господа, я предлагаю принять решение. Есть ли сомневающиеся?

Словно по команде двери отворились, и в комнату проследовали слуги с бокалами на подносах. Арнольд уже собрался произнести тост, но Мартин опередил его. С шумом захлопнув том, философ, пригубил вино и, словно задавая вопрос самому себе, пробурчал.

- Но как же драконы?

Красное облако со старинной картины промелькнуло перед глазами. Гензериху даже показалось, что девушка незримо присутствовала здесь, в этой комнате вместе с ними. Облака сигарного дыма, словно туман войны, скрывали лица окружающих людей. Сердце защемило, и он принялся растирать грудь сквозь одежду. Помогало слабо, но что можно было поделать? Она приедет. Приедет скоро. Голос прозвучал как будто со стороны, словно это говорил не он, а кто-то совсем чужой неуверенный в себе человек.

- Можно не беспокоиться. Драконы останутся в стороне.