Глава 14

Просыпаюсь от волнующих и легких, как крылья бабочки, поцелуев. Вспоминаю, где я, с кем и, разворачиваясь, открываю объятия своему счастью. И пусть за окном сегодня хмуро и мрачно и солнце не заглядывает в комнату и не будит, но это восхитительное чувство находит людей даже в жуткое серое утро. В Питере, кто не в курсе, вообще, в тренде все оттенки серого. 

Счастье… Оно такое необъятное и многогранное. Каждый раз размышляя о нем, я даю разные определения. Вот сегодня – обжигающе страстное. Да, сейчас я хочу самое горячее счастье на свете от самого сумасшедшего парня в моей жизни.

Наши губы, едва встретившись, начинают свою головокружительную игру, наши языки, сплетаясь, исполняют танец страсти, и мне плевать, что я еще не умывалась, и без разницы, что ждет завтра (по крайней мере, в эту секунду). Я отдаю ему себя всю и хочу получить его всего…

После сумасшедшей зарядки, разбудив соседей своими стонами, (если слышимость в квартире Вити такая же, что и у Димы), я падаю на его грудь и перевожу дух. 

Поцелуй в макушку и улыбка, которую я не вижу, но чувствую. Счастье, спасибо, что ты есть! Спасибо, что сегодня рядом! Растягиваю губы навстречу своим мыслям и рисую иероглифы на прессе парня, наслаждаясь нашей идиллией.

Хорошо, что вчера в перерыве между скачками для взрослых, которые мы устроили, я не забыла позвонить маме и предупредить, что я не буду ночевать дома, применив безотказную причину «я останусь у Игоря», и сию минуту мне не надо сломя голову лететь к себе.

– Кто бы что ни сказал обо мне, знай: я люблю тебя! – неожиданно даже для собственной персоны шепчу я и замираю. Я только что призналась в своих чувствах и затронула сложную тему.

Он приподнимается на локте, я скатываюсь на подушку и сталкиваюсь с глазами, в которые мне непросто честно смотреть. 

– Любишь?!

Киваю. 

Сейчас повторить эти слова сложнее, поскольку первый раз они будто сбежали от меня, а теперь их надо выталкивать. 

Дима проводит костяшкой пальца по моей щеке и молчит. 

Становится немного обидно. Я сказала три заветных слова, которые никогда никому не говорила. Сказала их настолько искренне, чувствуя такой огонь в груди, а он не вернул мне их обратно.

Не выдерживаю.

– А ты?!

Усмешка.

– А ты не видишь?!

Дую губы и получаю поцелуй, который заводит и разжигает едва утихомирившееся пламя. С трудом отрывается, смотрит, спрашивает:

– А так?!

– Вижу, что ты меня хочешь, – указывая глазами вниз, сообщаю я, не сворачивая свою игру «получи желаемое».

Смех и наконец звучат выпрошенные пусть и не три слова, а одно, но самое важное:

– Люблю.

Растягиваю губы от уха до уха. Внимание! Официально объявляю: у меня появилась новая улыбка – «самая счастливая».

Вхожу на кухню, пока Дима в душе, и размышляю: чем накормить своего парня. Вчера, когда он работал, я, конечно, предусмотрительно наполнила пустой холодильник, но готовые продукты – это не тот завтрак, к которому он привык. Однако, не желая напоминать Диме, какая я неумеха, боюсь затевать даже яичницу – не то, что омлет. Про кашу я вообще молчу – я не знаю, как к ней подступиться.

В итоге открываю нарезки, выкладываю содержимое на тарелку вместе с предусмотрительно порезанным в Буше хлебом, достаю несколько йогуртов и сок. Все. Континентальный завтрак – это единственное, на что я способна.

Дима появляется на кухне, когда я уже соорудила свои нехитрые приготовления и стою возле стола, оценивая, как все выглядит. Надо сказать, что даже такой вариант завтрака в моей жизни впервые (я не считаю помощь Даше и Оле). Дома нас всегда кормит Татьяна Петровна, когда я оставалась на ночь у Игоря, он, зная мою никчемность, готовил сам. Так что я реально в первый раз в жизни сделала завтрак своими руками для любимого человека.

Руки, обхватившие за талию, поцелуй в шею. Чувствую, если он будет продолжать в том же духе и не оторвется от меня немедленно, я потащу его обратно в спальню, поэтому командую:

– Садись, – и словно в свое оправдание бормочу дальше: – Мама говорит: полезно есть сырую пищу.

Смешок и шепот в ухо: 

– Скажи просто, что ты не умеешь готовить.

Краснею, вздыхаю – он прав, да и на сыроедение бутерброды с колбасой и сыром не катят – и соглашаюсь:

– И это тоже.

Дима не капризничает и, сев за стол, с аппетитом поглощает мои кулинарные шедевры и кофе, который я сама ему сварила. А я, не вспоминая про калории, тоже беру бутерброд, и впервые в жизни он кажется мне бомбическим. Однако я знаю причину. Дело не в элитном сорте колбасы и сыра или в хорошем сочетании продуктов – дело в том, что, когда он рядом, все кажется особенным, вкусным и неповторимым. 

Несмотря на то, что я отпросилась и не ночевала дома, официально повторять с утра свою версию или что-то сочинять в лицо собеседнику нет желания, и я бесшумно продвигаюсь по коридору. Однако у кого-то там сверху на меня другие планы.

– Вика, – неожиданно слышу оклик, от которого дергаюсь, но успеваю отметить: мама услышала мой комментарий и не называет больше собачьим прозвищем. 

Останавливаюсь – все равно попалась – и оборачиваюсь к ней со словами:

– Привет. Я спешу.

Хочу отвернуться и продолжить свой путь до двери к себе комнату, но вопрос, летящий ко мне, не дает это сделать:

– Где ты ночевала?!

Удивленно вскидываю брови. Мама никогда не страдала амнезией, и у меня не было потери памяти. Я прекрасно помню, что вчера все же выкроила время в своем бешеном графике между сексом в кровати и сексом в душе и отпросилась у нее.

– Мам, вообще-то я звонила тебе и говорила. 

Помолчав пару секунд, повторяю свою вчерашнюю ложь: – У Игоря.

– У меня другая информация.

Пожимаю плечами и равнодушно кидаю:

– Я взрослая девочка, и где я ночевала, никого не касается. 

В этот самый момент мне кажется: у меня возникли галлюцинации, поскольку того, кого я только что вспомнила, вижу в коридоре.

Мама, скорее всего, не заметив, что мы уже не одни, поскольку мое видение оказывается совсем не видением и продолжает смотреть на меня так, что из недр вырывается гремучая смесь стыда вкупе с совестью от слов мужчины «совсем никого?!», вздрагивает.

– Тебя касается, – неохотно соглашаюсь я. – Но поговорим мы об этом позже.

– Когда?

– Я заеду вечером, – швыряю одолжение и, уже не пытаясь быть бесшумной и вскинув голову в знак молчаливого протеста, продвигаюсь в свою комнату, сердясь на себя за то, что, не порвав одни отношения, вступила в другие; обижаясь на маму за ее манипуляции за моей спиной с моим мужчиной; ворча на Игоря, что ему вздумалось, вместо того чтобы поехать на работу, без приглашения пожаловать к нам.

Пока Дима трудится, я занимаюсь заброшенной учебой: вникаю в дипломную работу, исправляю текст и таблицы, следуя рекомендациям руководителя, а потом решаю, что хватит трусливо откладывать на завтра свои проблемы и пора разгребать кашу, которую я заварила. 

Первым делом собираюсь выполнить обещание, что дала утром, и поговорить с Игорем. Пора поставить точку в наших подвешенных отношениях. Надо отпустить мужчину в свободное плавание. Может, избавившись от капризной девочки вроде меня, он быстрее найдет свою половину. Да, вот такая я сегодня добрая. Наверно, когда человек счастлив он хочет, чтобы вокруг все тоже испытывали это чувство.

До Солнечной улицы добираюсь быстро. Въезжаю в паркинг, ключ от которого есть у меня равносильно, как и от квартиры, и поднимаюсь на лифте на седьмой этаж.

Замок легко поддается мне. Вхожу, закрываю его изнутри, снимаю черные босоножки от Gianvito Rossi и упираюсь взглядом в одиноко стоящую на полу женскую обувь от Saint Laurent со скульптурными каблуками в виде изображения бренда, и смутная догадка закрадывается в душу. 

Это то, о чем я думаю?!

Весь мой миролюбивый настрой испаряется, как летний дождь на раскаленном зноем асфальте, и я фурией несусь в спальню. Там никого нет и постель не смята. Не приступили, значит, или решили выбрать для своих утех более возбуждающее место?!

Влетаю в гостиную и едва не роняю челюсть на пол. Милана в рубашке Игоря сидит в кресле, положив голые ноги одну на другую, и вызывающе встречает мой взгляд. 

– Ты?! – невольно вырывается из меня. Я будто сомневаюсь в той картинке, что вижу собственными глазами.

Она улыбается, как «кошка, объевшаяся сметаной», а я прислушиваюсь и улавливаю звук льющейся воды в душе. Мне сносит голову. Я как идиотка всю дорогу выискивала компромисс со своей совестью за предательство, пыталась подобрать фразы, чтобы меньше обидеть Игоря, а он беспардонно развлекался за моей спиной с этой… «неразборчивой в связях девушкой». Память безапелляционно констатирует, что ночью я совсем не блюла честь своего мужчины, да и Милана с недавних пор мне не подруга. Но кто думает логически, когда внутри раздрай!

«Он не знал об этом и изменял мне!» – возмущаюсь я в своем диалоге сама с собой. «Сколько таких Милан было за эти десять дней, что я на него забила?! А в командировках или когда я уезжала в отпуск с родителями?!»

Закипаю и булькаю в своем негодовании.

Внезапно осознаю, что мне не больно, а противно и еще обидно… Меня словно перепачкали в каком-то дерьме, и хоть я понимаю: мне нужен всего лишь день-другой, чтобы отмыться от этих фактов и воспоминаний, и что все мои чувства к Игорю – только одна из ролей в моей бывшей жизни, красивой беспечной и фальшивой, как и наши с ним отношения, но меня не отпускает. Пытаюсь утихомирить торнадо своего гнева, вспомнив о Диме, о той контрастирующей параллельной реальности, где препарируют искренними чувствами, где все по-настоящему, где я сама становлюсь лучше и мое сердце стучит в унисон с его от любви, умиления и прочих «глупостей», и немного остываю.

Понимаю, чтобы снова не вспыхнуть новым приступом злости, мне нельзя оставаться здесь. Не могу больше находиться в грязи, не желаю взаимных упреков. Ничего не хочу с ним.

Разворачиваясь и так больше не вступив в диалог с этой… с бывшей подругой, направляюсь обратно в коридор, где буквально сразу налетаю на Игоря. Он точно из душа: влажные волосы, зачесанные назад, элитный запах дорогого геля, что источает его кожа, местами мокрая футболка...

– Ты рано, – спокойно бросает он мне. 

Какое самообладание! Я мгновенно кардинально меняю свои планы «с не общаться на высказаться» и несу первое, что приходит на ум:

– Да. Приехала, не предупредив, а тут упс... подруга в твоей рубашке, а мой мужчина в душе. Надеюсь, с ней было хуже, чем со мной!

– Что ты несешь?!

Выгибаю бровь.

– То, что вижу.

Игорь, схватив меня за локоть, толкает обратно в комнату так быстро, что я не успеваю пискнуть, и бросает на девушку в кресле совсем не ласковый взгляд. Похоже, со мной ему действительно больше нравилось. Вот так фиаско, Мила: я опять лучше, чем ты! 

Мой поток мыслей прерывает его голос, обращенный к блондинке:

– Ты совсем…. 

По грозному виду мужчины вижу: он хотел добавить крепкое словцо, но сдержался, не желая употреблять его по отношению к девушке. Не могу скрыть удивления. Она была так плоха?!

Изучив ставшую белой в цвет рубашки «подругу», перевожу взгляд на раскрасневшегося от злости Игоря. Как-то не сходится у меня пазл в их прелюбодеянии, и в подтверждение моих слов он произносит:

– Твоя… подруга ждала меня у паркинга. Когда услышала, что ты скоро придешь, попросила подождать в квартире… Я оставил ее в гостиной, а сам пошел принять душ после работы. Я не хотел терять время.

Да, в понятии Милы подождать походу равносильно соблазнить. Видимо, я спутала ей планы, появившись некстати. Хотя сейчас я уже сомневаюсь, что Игорь повелся бы на ее глупые уловки. Где я и где она! 

Растягиваю губы в холодной улыбке «окоченей» и обращаюсь к блондинке. 

– Даже если бы ты переспала с моим мужчиной, ты все равно была бы после меня. Как ты не понимаешь: ты никогда не будешь лучше!

Произнеся фразу, хмурюсь. Я опять превращаюсь в высокомерную стерву. Все-таки Милана плохо действует на меня. 

Девушка выглядит побито и даже не пытается защищаться, но, поскольку в сложившейся ситуации она виновата сама и в ее планах было отомстить мне, я не испытываю ни жалости, ни желания проявлять хорошие стороны своей натуры.

Подхожу к креслу, беру ее одежду и швыряю в нее.

– Пять минут, чтобы исчезнуть. У меня мало времени, и на тебя тратить его я не собираюсь.

Она вскакивает, держа свои вещи в руках, поджимает губы и проносится мимо. Через пару минут я слышу захлопнувшуюся дверь и понимаю: мы одни.

Игорь подходит ко мне и обнимает. Я убираю его руки, отхожу и сажусь на кресло, чтобы предотвратить подобные посягательства. 

– Ты же поверила моим словам?

– Да, – сухо отвечаю и бесстрастно добавляю: – Я хочу поговорить не об этом.

Мужчина внимательно всматривается в мое лицо и садится в кресло напротив.

– Нам надо расстаться, – оглушаю его жестокой фразой.

– Ты сказала, что веришь мне?!

– Да. Это тут ни при чем. 

Поднимаю глаза и встречаю ошарашенный взгляд.

– Тогда что причем?

– Просто люди иногда сходятся, иногда расходятся, – размыто отвечаю я, не собираясь рассказывать свою необычную историю. – Знаешь же, у всего есть начало и конец.

Эта фраза режет ножом по-живому, но не от действительности закончившихся отношений с Игорем, а от ужаса возможности завершения отношений с Димой. Оставляю эту неприятную тему открытой и, смягчаясь, продолжаю:

– Тебе надо найти более подходящую девушку.

– То есть ты не подходящая?

Его красивые губы кривит ухмылка.

Исправляюсь.

– Любящую.

– А ты не любишь?

– Нет.

Возможно, жестоко, но зато честно. Так, чтобы никаких иллюзий не оставалось на мой счет.

Он встает, нервно проводит рукой по волосам и подходит к панорамному окну.

– Вика, что все-таки произошло?

Пожимаю плечами.

– Все это время я позволяла тебе любить, но не любила.

Оборачивается.

– Почему тогда не оставить все как есть? Нам было хорошо вместе.

– Я хочу большего.

– У тебя кто-то появился?

Не вижу причины обманывать Игоря, даже если этому кому-то суждено быть в моей жизни всего двое суток. 

– Да.

– Понятно.

Он отворачивается и снова сосредоточивается на картинке за окном, а я остро чувствую вину и… жалость?! Резко встаю с кресла, подхожу сзади, поднимаю руку, чтобы коснуться его спины под тонкой домашней футболкой, и не решаюсь.

– Прости.

Он молчит, смотрит перед собой, а я вздыхаю, разворачиваюсь и ухожу, чувствуя себя неважно. Тот, кому я сейчас сделала больно, два года был мне близким человеком. Этот факт не сотрешь из жизни, как графит ластиком.

Оставляю ключи от квартиры на тумбочке в коридоре, обуваюсь и выхожу, неслышно притворив дверь.

После всех пережитых эмоций мне просто необходимо поехать к Кречетовым. Вдохнуть полной грудью воздух в их тихой обители добра и теплоты, очиститься от грязи произошедших событий и перевесить в самой себе хорошие качества над плохими.

Звоню в знакомую дверь, остро нуждаясь в порции успокоительного, и любой вариант «лекарства», я уверена, мне поможет. Либо желающая все знать Оля, которая разгоняет мои проблемы и неприятные мысли несмолкающей болтовней; либо милая скромница Даша, что рождает в моей казалось каменной душе светлые желания оберегать и осчастливить, позабыв свои неприятности; либо волшебные объятия Димы, который к тому же так крышесносно умеет пользоваться языком, что из головы исчезают все мысли, а ноги подкашиваются. (А на первый взгляд и не скажешь – такой молчаливый красавчик).

Дверь открывает Даша и, радушно улыбаясь, произносит «привет», и пропускает в квартиру.

– Привет. Дима дома?! – с надеждой спрашиваю я, и она, кивнув, поворачивает голову в сторону и громко зовет его. 

Он звонил мне, но я была у Игоря и не могла ответить, а потом, когда немного отошла от эмоций, предпочла явиться лично.

Вперед брата в коридоре появляется моя черноглазая любимица и, сканируя своими уголечками мой сегодняшний лук, поднимает палец вверх.

– А я думала, ты сначала поздороваешься.

– Привет. 

– Привет.

Я еще смотрю в озорные глаза девочки, но уже ощущаю: Дима рядом. Тело парня словно обладает высокочувствительными импульсами, которые передаются моим нервным окончаниям и предупреждают, когда он входит в радиус зоны комфорта.  

Поднимаю глаза, смотрю. Как он поведет себя после вчерашнего: как всегда или…

Дима подходит ко мне и, сгребая в объятья, касается моих губ. Или! Я вспыхиваю от долгожданного прикосновения и сверлящих нас удивленных глаз и краснею еще больше, когда Оля изрекает:

– Раз вы целуетесь в губы, то теперь не просто друзья?!

Дима оборачивается и подмигивает девочке.

– Непросто.

Звонкое «ура» оглушает маленькое помещение, и следом раздается дружный смех. Вот все-таки хорошо с ними! Не передать как!

Встречаю Дашины глаза, робкую улыбку и понимаю: ей тоже пришлась по душе эта новость. 

– Пойдем, поможешь с ужином, – обращается она к сестре, но та делает недовольное личико.

– Я с Викой побыть хотела.

– Пусть они с Димой поговорят, а потом Вика придет к нам.

Демонстративно громко вздохнув, девочка уходит, и мы остаемся одни. Поцелуй, в котором тут же пропадаю, совсем не похож на предыдущий. Он глубокий, требовательный, пьянящий... От него я дезориентируюсь в пространстве и едва стою на высоких шпильках, которые, создаваясь итальянский дизайнером, точно не были опробованы на устойчивость при проявлении таких жарких чувств к обладательнице этого кожаного шедевра. 

Оторвавшись от меня, парень внимательно изучает мое лицо. Выгляжу я не лучше, чем вчера. Хмурюсь в ожидании неприятных вопросов, на которые не хочу отвечать, но Дима остается верен себе. 

– Соскучилась?!

Киваю.

– Соскучилась.

Как хорошо, что он не лезет душу, пытаясь выведать причины, и принимает меня такой несовершенной и переменчивой, какая я есть.

Снимаю обувь. Он берет меня за руку и ведет в свою комнату. Я немного удивлена и растеряна. Нет, конечно, я бы хотела поваляться с ним на кровати, и если честно сгораю от желания повторить нашу вчерашнюю произвольную программу, но меня на кухне ждут девочки, и будет некрасиво забить на них.

Однако в комнате Дима всего-навсего достает из шкафа свою футболку и протягивает мне.

– Переоденься. А то готовить ужин с Олей чревато порчей еще одного красивого платья.

Мне лестно, что он оценил мой наряд. Собираясь поговорить с Игорем, я выбирала одежду для Димы, поскольку в любом случае рассчитывала провести вечер с ним.

Киваю и, повернувшись спиной к парню, прошу:

– Расстегни.

Коварная улыбка растягивает мои губы в разные стороны, потому что, не видя лица Димы, я представляю его выражение. Дразнить оказывается весело, пока обжигающее дыхание на коже не сменяют не менее обжигающие губы, а руки, скользя по обнажившимся участкам, мгновенно запускают во мне маховик страсти. Вот такая вот я горячая девочка и завожусь от пары прикосновений и поцелуев своего сумасшедшего парня.

Платье падает к ногам, я перешагиваю его мягкий круг и поворачиваюсь, чтобы он оценил новый сексуальный комплект от знаменитой тезки и кружево чулок, обтягивающих бедра.

Похоже, кто-то тоже заводится с пол-оборота. Я замечаю этот затягивающий черный омут его глаз, горящих опасным огнем вожделения, и скрепя сердце отодвигаю Диму себя.

– Дождемся вечера. 

Закусываю губу, вдруг вспомнив, что я опять по своей привычке все решила, ничего не спросив, и уточняю:

– Я же могу остаться у тебя?

Он машинально кивает, не отводя глаз от моего тела, а я беру футболку и, натянув ее, сворачиваю свое мини соблазнение для более подходящих времен.

Готовим ужин мы все вчетвером. Никогда не думала, что это может быть так интересно и весело, и даже мое неумение готовить больше меня не смущает. Я открыто говорю: «не умею», но тут же добавляю: «научите». 

Смех, разговоры, жаркие взгляды, которыми мы обмениваемся с Димой, когда никто не видит или нам кажется, что никто не видит, ведь мы оба горим от предвкушения жаркой ночи, и дела катятся в гору. 

Ужин тоже проходит весело и тепло. Так по-домашнему в совершенно непривычном мне контексте, когда телевизор не разговаривает за присутствующих и никто не листает страницы социальных сетей вместо общения, когда не хочется размышлять в одиночестве о чем-то своем, когда никто не игнорирует вопросы. Это определенно вдохновляет на повторение. Хочется сохранить такую традицию для себя в будущем. Прямо прилепить яркую липкую ленту в свою память, как на страницу книги с понравившимся текстом, чтобы не потерять.

После Даша остается мыть посуду, а Оля утаскивает меня в комнату. Дима присоединяется к нашим играм, пока не приходит время укладываться на ночь.

Старшая стелет мне постельное белье на диване, все расходятся по своим спальным местам, и я терпеливо жду, когда девчонки уснут. Дима говорил, что я могу не устраивать этот спектакль и сразу идти в его комнату, но мне не хочется завтра утром алеть от смущения и не знать, что ответить любознательной девочке-почему. 

После того как несколько минут слышу их равномерное дыхание, я тихонько встаю и на цыпочках крадусь из комнаты.  

Коридор, гостиная, заветная дверь. Берусь за ручку, выдыхаю и вхожу. Дима лежит в кровати с книгой в руках и, едва я оказываюсь на пороге, встречает меня глазами.

На моих губах робкая улыбка. Это что-то с чем-то, я девочка-припевочка без всяких театральных ухищрений.

– Ждешь?! – выдыхаю я то, что и так вижу, и чувствую глаза, бесстыже скользящие по футболке и, скорее всего, представляющие то, что уже видели под ней, и на губах наконец-то вырисовывается довольная улыбка. Я прихожу в себя и перестаю смущаться.

– Жду.

Приближаюсь к нему, залезаю на кровать. Он тянется ко мне, встречает мои губы и сразу тащит за края ткани, отчего я хихикаю, теряю равновесие и падаю на одеяло. Через секунду Дима нависает надо мной, и его горячий взгляд обещает мне жаркую ночь любви. И я, смотря в глаза парня и пропадая в их темной бездне, верю, что так и будет. Главное, не разбудить всех спящих своим возгласами страсти.