Лайтнер К’ярд
Я уворачиваюсь от летящих в меня камней. Те, что оказываются слишком крупными или пролетают слишком близко, приходится дробить, превращая в крошку. Проще их просто отшвырнуть силой, но сегодня у нас командное преодоление препятствий. Так что я рискую зашибить парней, прорывающихся слева и справа от меня. По сути, мне на них плевать, но зачет засчитывается только, если команда придет к финишу в полном составе.
Вот и приходится прикрывать их.
Падаю на землю, чтобы пропустить особенно крупный камень. Кувырок. И тут же ухожу вправо, чтобы оттолкнуть напарника в сторону от выросших из-под земли острых пик.
Едхов Адмирал!
Вообще-то, ньестр А’долиж, но за его военное прошлое и за жесть в отношении преподавания все студенты за глаза называли его Адмиралом.
Всякий раз придумывает что-то новое, а нам с Харом отдуваться. Хотя другу повезло меньше — у него в команде Х’им, кото
Вирна МэйсНочь перед выходными в «Бабочке» — это то самое время, когда ноги просто отваливаются уже после двух часов работы. Исключительно потому что присесть просто некогда, а шпильки, кажется, врезаются тебе в пятки даже несмотря на достаточно удобную колодку. Я, наверное, никогда к ним не привыкну, и наверное, не будь сегодняшней встречи с Лайтнером, я бы устала еще сильнее. Сейчас же у меня было такое чувство, что я не хожу, а летаю. И определенно радовало, что за все это время меня ни разу никто не приглашал в ВИП-ложу. То есть приглашал, конечно же, но сейчас при воспоминаниях об этом мне почему-то хотелось смеяться.Обе наши встречи с К’ярдом были просто эпохальными. Да, без преувеличения, особенно первая, когда я запустила в него подносом. И пусть то, что за ней последовало, совершенно точно не было смешным, сейчас воспоминания о той ночи больше не казались мне настолько ужасными.Впрочем,
Лайтнер К’ярдИз легких разом выбивает весь воздух. Меня будто накрывает океанской волной: мощной и неотвратимой. Накрывает и тащит на самое дно, а я не могу сопротивляться этому. Не могу и не хочу.Я хочу эту волну.Хочу эту девчонку.До боли. Поэтому подаюсь вперед, обхватываю ладонями ее лицо и перехватываю инициативу.Губы Мэйс горячие и мягкие, а пряди волос, в которые я зарываюсь пальцами — прохладные. От этого контраста все во мне вспыхивает, и становится почти нечем дышать. Это даже лучше, чем в моих воспоминаниях. Лучше, чем когда-либо и с кем-либо. Так остро. Так сладко. Так невероятно. Такую встречу я мог представить только в своих мечтах.Чтобы Мэйс сама поцеловала меня.С ума сойти!Хочется пошутить насчет того, что я заснул в эйрлате, и мне это всего лишь приснилось, но я забываю шутку, стоит Вирне встать на носки и обхватить рукам
Вирна Мэйс Я прихожу в себя и первые несколько минут вообще не могу понять, где я, и что случилось. Надо мной высокие светлые потолки, а я лежу в ультрасовременной капсуле восстановления. Последнее выясняется, когда я слегка приподнимаюсь, цепляясь за края. Крышка капсулы сейчас открыта, и я как в ракушке. С той лишь разницей, что совершенно не представляю, откуда этой ракушке взяться здесь. И где это — здесь? — Нисса Мэйс. Голос из-за спины раздается так неожиданно, что я вздрагиваю и оборачиваюсь. Мужчина-въерх смотрит на меня так, как смотрит большинство въерхов: вроде бы на меня, а вроде бы и нет, как будто я слегка прозрачная. Впрочем, здесь я несправедлива, у этого в глазах горит исследовательский интерес. Почему исследовательский, я не успеваю понять, но он меня опережает: — Не пугайтесь. Меня зовут Кирам Э’рер. Я врач. Врач. А я, кажется… свалилась в обморок после близости с Лайтнером. Лайтнер… Это он
«Нигде», — хочется ответить мне. Вместо этого я отвечаю:— На кухне, — и прохожу туда первая.Для этого мне приходится его обойти, и его взгляд вонзается мне в спину. Что ни говори, а К’ярды умеют смотреть так, чтобы ты почувствовала себя маленькой и никчемной. У Лайтнера тоже был такой взгляд. Когда-то. Но сейчас гораздо больнее вспоминать его другой взгляд.На кухне я включаю свет и кладу шокер на стол.Выражение лица Диггхарда К’ярда меняется: теперь он смотрит с брезгливым изумлением. Совершенно непонятно, зачем он спрашивал о месте разговора, если все равно не собирается садиться. Даже не подходит к мебели или стенам, чтобы не дай море их не коснуться.— Мой сын совершил ошибку, — говорит он, причем говорит с таким видом, словно у него болит зуб. — И он очень об этом сожалеет.— Да ну? — я складываю руки на груди.Мне хочется не просто их сложить, закрыться,
Лайтнер К’ярд— На месте.Эйрлат садится на одной из парковок Кэйпдора, и я сразу толкаю дверь, чтобы избавиться от общества своих телохранителей. Хотя вернее будет сказать — конвоя. Меня сопровождает сам Шадар, начальник службы безопасности отца, но к моей безопасности это никакого отношения не имеет.По версии правителя Ландорхорна меня нужно защищать от самого себя.— Ньестр К’ярд просил вам напомнить, чтобы вы вели себя разумно, — говорит Шадар.Я ничего не отвечаю, хлопаю дверью и спешу в Кэйпдор.Еще никогда я не спешил сюда так сильно!Поэтому ускоряю шаг, стараясь забыть эти долгие выходные. Особенно ту их часть, в которой почувствовал себя заключенным.— Ты разочаровал меня, Лайтнер.Я столько раз слышал от отца подобное, что перестал обращать на это внимание. Одним разочарованием меньше, одним разочарованием больше. Но
Вирна МэйсВартас смотрит по сторонам: видно, что ему не по себе. Мне еще больше не по себе, но другого выхода из сложившейся ситуации я не вижу. Поэтому наблюдаю за ним, стоя у соседнего здания, в тени излома высотки, построенной как перекрестье двух линий. Долго стоять не получится, приходится сделать глубокий вдох и идти к нему. Быстро.На меня смотрят.На меня теперь все смотрят, хотя раньше я была невидимкой. Причина тому — новая одежда. Я одета как Дженна, или, может быть, как Лэйс — если бы у нее были деньги на такие шмотки. А еще у меня мой цвет волос. Ту длину, которая была совсем темной, как океанская глубина, восстановить было легче, и цвет на нее лег легко. Совсем светлые спасти не удалось, поэтому сейчас волосы у меня до талии. Заплетены в необычную косу, к которой я бы раньше даже подступиться не смогла. Стилист Дженны потратила на меня полдня, прежде чем у меня начало получаться что-то более-мене
Лайтнер К’ярд— Как обстоят ваши дела с учебой?Это был стандартный вопрос отца за завтраком. С тех пор, как он приставил ко мне телохранителей и решил контролировать мою жизнь до мельчайших деталей, наши общие завтраки тоже стали стандартными. Постоянными и похожими один на другой. И мой ответ также не меняется.— Будто ты не знаешь. Спроси у Шадара.Отец сверлит меня взглядом, от которого мигом пропадает аппетит. Хотя аппетита у меня уже давно нет: я ем, потому что мне надо есть. Его не устраивает такой ответ, но с ответами у меня, как и с аппетитом. Не добившись от меня ничего, отец переводит взгляд на брата:— Джуборо?— Все как обычно, — он пожимает плечами и оглядывается на пустой стул, на котором обычно сидела мама.Доктор запретил ей вставать с постели, поэтому на завтрак она не спускается. Мама вообще почти все время спит, и нам редко удается по
Вирна МэйсМне кажется, что у меня галлюцинации, хотя им взяться неоткуда. Но К’ярду тоже неоткуда тут взяться: сейчас разгар дня, он должен быть на подводной зоологии. На той самой, с которой началось наше знакомство, и лучше бы оно никогда не случалось. Потому что сейчас от желания попятиться и сбежать в дом меня отделяет только чувство собственного достоинства и мысль о том, что отсюда бежать некуда. Это пустынное побережье, и здесь…— Вирна, там еще один рюкзак остался. А девчонки, кажется, счастливы… — Вартас выходит с рюкзаками на крыльцо, и это, кажется, худшее, что могло случиться.Потому что его голос я только слышу, а вижу взгляд К’ярда, и он сначала становится темным, как земные недра, а потом таким же раскаленным, как то, что находится под толщей земли. В довершение ко всему он направляется к нам, и желание сбежать к сестрам становится прямо-таки непреодолимым, но вот сейча