Киан
Грудь поднимается и опадает в рваном ритме, мое дыхание напоминает болезненную отдышку. Я с ужасом наблюдаю за тем, как прямой эфир с Антеем в одночасье прекращает свое вещание. Неизвестный по ту сторону экрана, просто отключился, и оставил меня подыхать от неизвестности.
Но подыхать времени нет. Инстинкт защитника включается во мне автоматически, и направлен он не только на мое продолжение, но и на мою женщину.
Я не нахожу иного варианта как собраться с духом и действовать, пока все окончательно не полетело к черту. Если я покажу всем присутствующим хотя бы грамм слабости своего духа — меня пристрелят, как только я выйду за порог кабинета Морте, и тогда уже некому будет спасать ни Мию, ни Антея.
Есть и другой вариант. Если члены семьи увидят во мне силу и уверенность, они прогнутся под обстоятельства и примут меня, как своего нового дона.
Перестрелка в кабинете Морте заканчиваетс
АмелияЖить с таким мужчиной, все равно, что ходить по тонкому льду. Никогда не знаешь, какой шаг станет последним. Закончится ли провалом под лед, в пробирающую лютым холодом до костей воду. Никогда не знаешь, когда над тобой захлопнется пространство двумя тяжелыми глыбами, и ты окажешься в мрачной клетке. Пойдешь ко дну, задыхаясь, из последних сил протягивая руки к свету...Но я же птица…и я так хочу летать. Хочу летать с ним, с моим мужем, кому я верю беспрекословно, бесповоротно и отчаянно. Тотально принимая его, я доверяю ему всю себя и в то же время…совершенно не знаю, кому доверяю. Монстры страха и демоны тревоги, поселившиеся в грудной клетке, никак не дают мне покоя. Они пожирают изнутри, словно живые существа, поселившиеся во мне.Однажды, я уже увидела, чт
МияКогда я пою, за моей спиной всегда расправляются крылья.Находясь в моменте, ощущая звуковые вибрации внутри, мощными потоками обволакивающими каждый дюйм кожи…я дышу, взлетаю над миром.Я свободна и счастлива.И не нуждаюсь в оценке.По крайней мере, мне так, кажется, когда на моих губах рождается целая история, длинною в три минуты.— Отлично, — один из профессиональных жюри окидывает меня оценивающим взглядом, когда я заканчиваю исполнение партии.Тело реагирует молниеносно — с ног до головы меня пронизывают игольчатые и даже болезненные мурашки.Я уже десять минут стою на сцене одного из Бродвейских театров. Огромный зал переполнен пустыми креслами, но в центре первого ряда восседают спонсоры многомиллионных проектов, критики, постановщики и хореографы популярных постановок. Все, как один: с сосредоточенными выражениями лиц, придирч
КианКогда-то мне нравилось посещать подобные места — дизайнерские бордели и кинки-вечеринки (*эксцентричные секс-вечеринки с элементами БДСМ и ролевых игр), где можно было без последствий выпустить наружу всех своих демонов и не бояться того, что они поглотят тебя.Они всегда выходили во внешний мир и находили свою жертву в развратной кукле, что охотно стонала подо мной и бесконечно долго принимала боль в форме диких и необузданных толчков в её хрупкое тело.Подходила почти любая. Честно говоря, все легкодоступные и предлагающие себя женщины были для меня на одно лицо.Вкус грязного секса — сладок.Но только сверху, как у прогнившей изнутри ягоды.Стоит заглянуть глубже, раскусить плод до сердцевины, и непременно проглотишь гнилую мякоть, после употребления которой наизнанку выкручивает.Но я снова здесь, несмотря на то, что уже два месяца как женат.
Я долгоевремяжилвотьме. Япривыкал кней, ив конце концов тьма стала моим миром.Декстер (Dexter)КианНевозможно вмиг стать святым добродетелем, предварительно не очистившись от грязи.Не обнулившись, не пережив смертельное нагноение внутренней раны, свидетельствующей о расколе в душе человека.Этот надрыв, разрушительная червоточина — есть в каждом из нас.Как бы ни хотелось нам верить в собственную избранность и уникальность. Мы все чувствуем…что рано или поздно приходит момент, после которого мы либо сдохнем, либо станем сильнее, лучше. Взлетим ещё выше…Но для этого важно очиститься. И сколько продолжится эта «чистка» и проверка на прочность, никто не знает.Где-то внутри себя...Я стою под мощным водопадом, и с меня падают черные, глиняные ошметки грязи.Вяз
АмелияЯ неотрывно наблюдаю за процессом сцепления краев открытой раны Дэниела Кинга.Если бы Киан узнал, что я сижу здесь, в больничном крыле семьи Кинг, и пялюсь на одного из донов вражеского клана, он бы придушил меня.Добавьте к этому тот факт, что чертов враг еще и полуобнажен.О да, муж бы убивал меня самым пытливым и изощренным способом. Но на самом деле мне нет никакого дела до подсчета кубиков пресса на теле Дэниела. Мною движет исключительно профессиональный интерес, и я слежу за тем, чтобы врач все сделала согласно верной процедуре выполнения.На мой взгляд, она неправильно обработала рану.Не знаю, стоит ли сказать об этом? Может, Кингу не помешают осложнения и возможное заражение крови?Черт, я слишком злая.Просто…я не доверяю никому из присутствующих. И уже жалею, что сбежала из особняка. Хотя, если быть откровенной, меня
КианМистер Морте. Через полчаса приземлимся в Куала-Лумпуре, — меня пробуждает сообщение пилота, прозвучавшее в динамике беспроводного наушника.Я позволил себе уснуть, после дозаправки в Тайване. Редко удается поспать в самолете из-за шума турбинных двигателей, но нервное напряжение дает о себе знать. Я просто вырубился, но даже в бессознательном состоянии, мои сны крутились вокруг двух самых важных людей в моей жизни — Антея и Мии.Страх потерять…самое прекрасное и разрушительное, что есть в человеке. Все эти годы, именно он помогал мне возвращаться к человечности. Я боялся потерять Антея, а теперь — не представляю, как существовать ещё и без Мии. Любовь сделала меня чертовски уязвимым, ранимым. Любой, кто завладеет двумя этими священными для меня артефактами, способен сотворить из меня марионетку, способную на все, ради того, чтобы обезопасить, вернуть себе их души, их жизни.Осозн
АмелияНенавижу настолько сухой воздух. Или мой язык и небо стали наждачной бумагой, после проникновения в кровь яда?Я не знаю, не понимаю. Трясет ли самолет, мы попали в зону турбулентности? Или трясет меня, сводит каждую мышцу нетерпимой судорогой?Жар, опоясывающий тело до ломоты в костях вызывает желание закричать навзрыд. Умолять о противоядии. Умолять о помиловании.Не меня…ребенка. Моего малыша, который не заслужил таких страданий, будучи пока еще крошечным эмбрионом, который когда-нибудь может произнести «мама» и разбудить меня топотом своих ножек.Черт. Все беременные становятся такими сентиментальными?«Держись, маленькая пуговка…я не умру сегодня. И ты, обещай, что будешь сильной», — мысленно умоляю я, хоть и понимаю, что на 14 неделе малыш еще мало похож на ребенка. Когда я изучала в гугле триместры беременности, он выдал мне информацию
КианНа пути из аэропорта в больницу, где находится Антей, я чуть было не сломал себе все пальцы. Плохая привычка заламывать их, сдерживая иные проявления эмоций глубоко внутри. Вдобавок, я вырвал на голове несколько тысяч волос, а те, что остались, скорее всего поседели.Плевать.Весь мир трансформировался в черно-белый калейдоскоп, погрузился в хаос.Саундтреком к моей жизни стал оглушительный пульс биения собственного сердца.Кроме него, я мало что слышал.А когда увидел своего сына, спустя несколько лет разлуки, в ненавистной реанимации, я думал, что оно разорвется прямо в груди. Обольет нутро кровью.Процесс переливания крови происходил для меня, словно в замедленной съемке и одновременно — ускоренной перемотке. Все окружающие меня люди раздваивались, будто я только что съел порцию галлюциногенных грибов. Вопросы врачей и мои невразумительные ответы стали набором букв.