Не утруждая себя стуком, в роскошные гостевые покои проскользнула великолепная Сайв, покачивая бедрами, грациозно и дразняще подошла прямо к Хакону и, прижавшись своим гибким телом, потянулась к его губам. Но королевский посланник отвернулся, презрительно скривив свой красивый рот, и поспешно отстранился. Очень давно эта женщина перестала быть для него по-настоящему желанной. Ее бесспорная внешняя привлекательность, выделяющаяся даже среди их народа, стала для него будто прозрачной. Слишком часто Хакон наблюдал, как Сайв использовала ее просто как некий инструмент манипулирования. Да и сам занимался тем же, подкладывая любовницу в чужие постели ради информации и в любых других целях. Поэтому утратил способность видеть в этих изгибах и идеальных линиях что-то кроме рычага воздействия в определенные моменты. Если что и способно было его по-прежнему заводить в этой зеленоглазой стерве, так это циничность, коварство и подлость, почти приближающиеся к его собственным. Но и
Зная ненасытность Грегордиана, я уже была готова к тому, что он станет выматывать меня до тех пор, пока я буду не в состоянии и слова промолвить. Хотя наш секс перестал быть взаимным выжиганием дотла сразу после пересечения Завесы, менее выносливым деспот от этого не стал. Изменилось качество, а не количество, и на это мне бы и в голову не пришло пожаловаться. Даже если я ощущала полное изнеможение, засыпая, то после пробуждения все это исчезало бесследно. Не считая сладко-болезненных отзвуков глубоко в теле, которые мне так нравилось смаковать, любое утомление пропадало, и я себя чувствовала новехонькой батарейкой «Энерджайзер». Но, как ни странно, устроив мне транспортировку в купальню и обратно, деспот улегся, расположив меня поверх своего горячего твердого тела, и затих. Его дыхание было спокойным, в отличие от члена под моим животом, однако Грегордиан был совершенно неподвижен, хотя я точно знала, что он не спит. Какое-то время я лежа
С каждой минутой мое настроение стремительно становилось все лучше. Даже не знаю почему, ведь от Грегордиана не было новостей, и понимания ситуации больше не стало. Я, выходит, просто скинула ответственность на деспота, предоставив ему разбираться, а сама без всей этой напрягающей мозг белиберды наконец ощутила себя легче воздуха. Выйдя на балкон, с наслаждением потянулась, подставляясь под ласкающие теплые лучи. Солнце уже нечужого мира сияло удивительно ярко. Небо, далекая зелень в долине, спокойное море с разномастными пятнами парусов бирем и даже сами камни Тахейн Глиффа поражали умопомрачительной насыщенностью цветов и богатством оттенков. И, кажется, ничто во мне больше не отторгало всю эту окружающую красоту. Губы сами собой расползались в улыбке, а в теле будто всю кровь заменили на некую искристую щекотную субстанцию, от которой я чувствовала себя беззаботной, легкой и пропитанной чувственностью как никогда в жизни. Даже прикосновение к коже
– Бу-бу-бу… – Р-р-р-р-р… Под аккомпанемент этих звуков мое сознание навестило меня впервые. Но ненадолго. Пребывание в реальности было столь неприятным, а явно агрессивно спорящие поблизости так напрягали, что возвращение в темноту, лишенную чьего-либо раздражающего присутствия, оказалось несказанным облегчением. Но, конечно же, находиться в свободном небытии спокойно никто позволять мне не собирался. – Эдна, ну давай же, соберись! – прорезался в блаженной темноте голосок Эбхи. – Ты должна объяснить все этим мужикам, пока они не наделали неверных выводов!&
Запирающие знаки на двери вспыхнули, извещая деспота о том, что некто прикоснулся к двери снаружи, испрашивая у него позволения войти. Все же хорошо, что в те стародавние времена магические запоры на дверях были настроены только на одного хозяина. Выходит, отказав тогда всем будущим воинам в привилегиях оставить уборку своих комнат слугам, его отец оказал Грегордиану услугу сейчас. Никто без его ведома не сможет войти к Эдне, в отличие от роскошных покоев наверху. Кто бы мог подумать, что то, что раньше воспринималось им и остальными как ограничение и почти унизительное лишение, покажется благом годы спустя. Стоило Грегордиану чуть шевельнуться, Эдна тут же распахнула глаза, будто была все это время на страже его покоя. Она посмотрела на него вопросительно и тревожно, но деспот успокаивающе кивнул ей. О том, что его первая фаворитка спрятана здесь, в Тахейн Глиффе, знали сейчас единицы. Для все
– Да что за черт! – вышла из себя я. – Почему нет-то?! – Я не стану делать из тебя приманку! Ни за что! – Это деспот. – Для всех ты преступница, запертая в темнице! – А это Алево. Причем оба в унисон. Сразу два потока инфы, и какому отдать предпочтение? После краткого замешательства я осознала, что прямо сейчас начинать докапываться, почему реакция Грегордиана была столь резкой и однозначной, не стоит. Уж не перед Алево и не в этой обстановке. – То есть я, типа, главный враг государства? –
– Разве я тебе мало дал, полукровка? – поток подавляющей энергии, выжимающей до капли весь воздух из легких, щедро изливался от божества, зависшего прямо над лежащим на своей роскошной постели Хаконом. Волны мирно плескали о борт личной биремы королевского посланника, яркий солнечный свет просачивался сквозь прямоугольное окно, преломляясь в многоцветном витраже, с палубы доносились негромкие переговоры команды. Вокруг все оставалось привычно безмятежным в тот самый момент, когда Хакон корчился в попытке сделать вдох и ответить разгневанному покровителю хоть что-то. – Я всего лишь велел тебе найти нескольких асрайских шлюх, чтобы подложить под проклятого четвертого дини-ши, а потом забрать их и взрастить столь необходимые орудия!
Грегордиан посторонился, позволяя Илве пройти мимо, и проводил ее пристальным, нечитаемым взглядом. Она давно исчезла, но он все продолжал смотреть, и какая-то темная, первобытная жуть заворочалась у меня внутри, обожгла кислотой, обернулась вокруг сердца ядовитой, нашептывающей гадости, ползучей тварью. Что, если… Но стоило моему деспоту снова посмотреть на меня, и мерзкая гадина ревности тут же отступила, стремительно уползла обратно в те закутки души, откуда и появилась. Потому что в серых глазах напротив было нечто, заставившее меня снова ощутить себя исключительной. – Не хочешь ничего рассказать мне, Эдна? – негромко спросил Грегордиан, продолжая неподвижно стоять в дверном проеме. В руке деспота я заметила что-то похожее н
Как только несколько воинов, находившихся снаружи покоев деспота, пришли в движение, разобравшись в моих сумбурных воплях и требованиях, я помчалась обратно к Грегордиану. Он успел перенести Ерина в купальню, встал под «живой» душ, позволяя воде смывать кровь. Господи, как ее было много и, судя по всему, меньше не становилось. Красно-бурый поток лился вниз и вращался у ног деспота в каменной чаше, пугая меня с каждой секундой все больше. Наверное с минуту я так и стояла, ощущая себя совершенно бесполезной, и зачем-то натягивала обратно верх платья судорожными суетливыми движениями, будто все уже не успели увидеть меня полуголой. – Мне кажется, нужно нечто вроде жгута на его бедро до того момента, пока не придет врач и не зашьет рану. – Я никакой знаток медицины, но это представлялось мне хотя бы логичным, да и просто стоять,