Остаток утра, как и день прошёл во внутренних терзаниях. Я не могла понять сама себя: чего хочу? Синеглазого – однозначно. И ещё… Ещё смущает моё отношение к нему. Вроде злюсь, и в тоже время тело тает от звуков его голоса, и если это влечение ещё можно объяснить сформированными на протяжении семи месяцев рефлексами, то как истолковать тоску при мысли, что избавившись от проклятия я больше его не увижу? Почему нет-нет да кошусь в окно, где он крутится возле сарая что-то мастеря обнаруженными там инструментами? И внутри так муторно… Неужели влюбилась?
В течении дня он почти не входил в дом, только если хотел попить или наскоро перекусить найденными в холодильнике колбасой и сыром. Я же не решалась выйти на улицу. Всё валилось из рук в прямом смысле этого слова, поэтому что-либо приготовить и пригласить «гостя» за стол, тоже не получалось. Да и как-то не по себе было от того, что он подумает, будто я специально кручусь у него на виду. Детсад какой-то!
Наконец-то
– Ну мать, ну удружила, – глядя на ворона, буквально простонал Григорий. Что? – не поняла я, а этот черно-седой пернатый шельмец, как ни в чём не бывало свалил под шумок, пока я отвернулась. – Да… – махнул рукой в сердцах синеглазый. – Видать она привязку на него сделала, – он кивнул в сторону разбитого окна, за которым скрылся виновник переполоха. – И? – не поняла я. – Вот то и «И» – не даст он нам спокойно проклятие снять, – хмуро ответил мужчина. Что значит привязала? Или… Может это что-то сродни тому как моя родная бабуля сделала к яблоньке привязав? Вот только яблонька моя зачахла, да и это всё ж не живое существо… А тут может всё иначе действует. И явно Гришаньке пернатому от того какая-то польза есть, и он её осознаёт, коль так старательно блюдёт. Вопрос в другом – привязка если на Григория, то при чём тут наша с ним связь? Или же, Агрипина что-то на нас с синеглазым наворожила? Тогда зачем она меня учила как от проклятия избавиться? Ни
В какой-то момент пригревшись на солнышке, я кажется задремала. – Мечтаешь? – раздался до боли знакомый голос, и я вздрогнула. – Думаешь сбежала от меня? – надо мной нависал синеглазик. – Иди-ка сюда, побегушка, – говорит и за руку вздёргивает меня с травки, придавая вертикальное положение. Мужчина пальцами одной руки приподнимает моё лицо за подбородок, другой обнимая за талию, и подтягивает меня вплотную к себе. Ну надо же! Он как боец: всегда готов! Я животом отчётливо ощущаю степень его возбуждения. И это нечто, такое твёрдое и упругое… Внизу живота вмиг разливается предательское тепло, и я непроизвольно поёрзала, потирая бёдра друг от друга, отчего моя промежность кажется вспыхнула огнём. Вот же чёрт, а он ведь всего-навсего прижал меня к себе и больше пока ничегошеньки не делал! – Девочка моя, – его губы нежно коснулись моего лба, скользнули к виску, проложили дорожку из поцелуев по щеке, едва ощутимых и в тоже время лишающих остатков воли, и достигнув
– Нет, ну вы на них посмотрите! – раздался недовольный голос Кондрата, и я аж подскочила с дивана, где до того мирно спала. – Один явился после тридцатилетнего загула, и даже к отцу не зашёл, а потом ещё и из дома взашей вытолкал, велев часок-другой погулять. Вторая, дрыхнет как ни в чём не бывало… – Простите… – растеряно пробурчала я, пытаясь собрать в пучок растрепавшиеся во время сна волосы. – Охохошеньки… – всмотревшись в меня, как-то придушено выдавил хозяин дома и плюхнулся на скамью. – Он что, проклятие снял? – Что, прямо вот так и заметно? – воззрилась на него я. – Другим может и нет, а нашей братии это сразу видно, – ответил старик. – Шла бы ты уже домой, девонька. А-то этот пострел смоется и свищи ветра в поле… Вам бы, наверное, поговорить стоило. Ну что тут скажешь? Отпускать синеглазого в мои планы не входило. Особенно после того что он для меня сделал сейчас… Или… Если быть честной, то решающими были конечно же подаренные в послед
Пока я рвала и метала, одновременно поглощая всё что под руки попадалось, мой пыл немного поугас, и да, вновь начало клонить в сон. Засыпала, гадая, привидится ли мне мой жених нежданный? Нет. Не привиделся. Зато вы-ы-ыспала-а-ась… От души! Глаза аж к вечеру следующего дня продрала. Что и не мудрено, в комнате-то тьма тьмущая стараниями Гришки, в очередной раз стекло в окне выбившего. Мы же что под руку попалось, то есть лист фанеры и пара досок, тем и заколотили, теперь свет с улицы почти не попадал, вот я и дрыхла без задних лап, потому что организм был уверен – ночь на дворе, время спать! Вышла на улицу, и смутилась под явно обиженным взглядом пернатого питомца. Да и Ночка тоже дуется видать. Вон, сидит в сторонке и даже вопреки обыкновению ластиться ко мне не идёт. Эх… Заморила я своё зверьё голодом. Накормила, напоила, потискала. Что дальше? Сама умылась, перекусила тем, что в холодильнике нашла, мысленно пообещав себе попозже перебороть лень и что-нибудь пригот
Пока ехали, Василий старался мне настроение приподнять, всякими разными историями потчуя. Стоит заметить, вот таким я его прежде не видела, думала он увалень косноязычный, ан нет, вещает так что любой менестрель от зависти повесится. Заслушавшись, едва нужный дом не проскочила. Но одно точно – настроение поднял так поднял, иду и хихикаю как дурочка, вспоминая моменты из его историй. И вот, под покровом ночи выбираемся мы из машины. Тишина вокруг стоит, ни единая травинка не шелохнётся, ни один листик не зашелестит. Будто специально, чтобы мы торжественность момента прочувствовали. Этакую романтику с «большой дороги»: луна яркая, почти как фонарь светит, звёзды, духота, вездесущие жужжащие кровососущие и две фигурки, крадущиеся от машины к дому… Спрашивается, зачем красться, если звук подъезжающего к дому автомобиля давно всех известил о прибытии незваных гостей? Ан нет, вот такая тонкая психология – решили что-то вынюхать, пусть даже и в прямом смысле этого слова, значит над
Очнулась я дома на матраце. День ли ночь на дворе не ясно, стекло так и не вставили же. Встала, вышла в большую комнату и замерла. На улице темно, то ли ночь, то ли вечер поздний, но насторожило меня не это. Дверь в комнату синеглазого была вопреки обыкновению слегка приоткрыта. И тут же нахлынули воспоминания. Сначала о том, как было снято проклятие. Потом о своём желании его увидеть, и поездке к кругу силы, его поцелуй и… Ничего. Что дальше было? Не обрела ли я новое проклятие в забытьи? Ответов на этот вопрос у меня не было. А может мне вообще всё это приснилось? Взглянула на часы, ну как всегда – начало десятого. Неужели я утром просто отрубилась, так же, как и всегда в последние дни? Что со мной? Я ведь так ничего и не успела спросить у Григория. Поставила чайник на огонь, наскоро умылась, причесалась, и недолго думая заглянула в комнату жениха. Его тут не было. Зато… Зато на тумбочке возле кровати лежала страницами вниз, раскрытая книга. И не просто какая-то ху
Как я пережила эту дорогу, и как мы не очутились в какой-нибудь канаве в пылу страсти срывая друг с друга одежду? Не знаю. Остановившись на центральной площади райцентра, из машины выбралась, согнувшись в три погибели: неудовлетворённое желание как-то в один миг перешло в сильную боль внизу живота. Казалось кто-то засунул туда руку и наслаждаясь моментом, не спеша, с чувством, толком и расстановкой, наматывает органы на кулак и тя-яне-ет их, тя-я-янет. По пути сюда, я один раз даже остановила машину, чтобы нащупать в сумке завалявшуюся таблетку обезболивающего и проглотить всухую. Вот только легче как-то не становилось. Григорий же, тем временем, сидел напряжённый как струна, крепко накрепко, до побелевших костяшек на пальцах, вцепившись в сиденье. – Может это… – он скованно повернул шею в сторону расположенного неподалёку отеля. – Ты чего?! – воззрилась на него я. – Явно не того, о чём ты подумала, – едва ли не скрипя зубами выдавил он. Выяснять что
Пробуждение сопровождалось ставшим уже обыденным – возбуждением. Григория в номере не оказалось, поэтому кое-как добравшись до ванной комнаты, я потыкала в панельку управления, в конце концов всё же включив всё необходимое. Забралась в уже бурлящий, но пока ещё едва ли на треть заполненный водой мини-водоём, который ванной назвать было сложно. По-первости, пока ванна не наполнилась водой, бьющие со всех сторон струи раздражали, но вскоре я расслабилась и да – получила столь желанную разрядку, финал которой прошёл под аккомпанемент настойчивого стука во входную дверь. Выбравшись из ванной, завернулась в огромное махровое полотенце и шлёпая голыми ногами по полу, прошла к двери. – Кто там? – интересуюсь, понимая, что это явно не Григорий, у которого имелась вторая магнитная карта для входа в номер. – Открывай! – послышался весёлый голос, явно принадлежащий Ксении. – Привет, – наконец-то справившись с замком, произнесла я, кутаясь в норовящее сос