Снег. Так вот он какой. Белые прерывистые нити отвесно рисуют безмолвие. Мягко. Нежно. И вокруг рождается обволакивающая радость. Спокойная. Тихая. Настоящая. И обычный стылый сумеречный вечер превращается во что-то светлое. Не очень формулируемое, тем более для существа, увидевшего снег впервые.
Как же это красиво. Четыре_пи стоял и просто смотрел как из темноты, густой и беззвездной, летели связанные в хлопья кристаллы замерзшей воды. И ему было чуточку обидно, что на Десять_кью снег никогда не шел, и вряд ли пойдет. Это достояние удивительной планеты Земля. Порхающие бабочки и падающий снег. И еще очень много всего между. Когда-нибудь он напишет чертов отчет. После тезисной статистики там будет много непонятных красивых слов про снег. Жизнь не втиснешь в рамки цивилизационной модели. Ибо как выразить в ней эту баюкающую, матово искрящуюся тишину…
Выходя из ворот ремонтной базы, он ежился и дрожал. Но, оказавшись под открытым забеленным небом, сразу почувствовал ст
В кабинете председателя колхоза товарища Кривоноса отчаянно пахло табаком, нестиранной одеждой и капустой. Да, квашеной капустой. И все это с оттенками, сочетаниями и нюансами. Длинный стол с облезлым лаком, шесть потрепанных стульев, выцветший, когда-то красный палас, деревянные потрескавшиеся панели, канонические портреты Ленина, Хрущева, Брежнева. Сам хозяин кабинета, безвозвратно лысый, грузный, краснолицый, усатый тоже походил на портрет уставшего и немного раздраженного руководителя. Увидев Четыре_пи, он привстал с председательского места и протянул лопатообразную ладонь. Разведчик сделал усилие, когда начальствующие тиски сжали его руку. - Рад видеть нашу молодежь, - с прокуренной хрипотцой приветствовал Кривонос. – Нечасто нас учителя жалуют. Наслышан о вас, товарищ, Игнатьев. Давеча Марья Андреевна весьма хвалила. - Я собственно не как учитель пришел, - Четыре_пи поставил на стол принесенный сверток. – У меня рационализаторское предложение.&nbs
Когда снега много и видишь его каждый день, он теряет свою экзистенциальную удивительность вкупе с первозданной белизной и становится досадной помехой, не более. Ибо ходить по снежным рытвинам, старясь не угодить в сугроб и не завалиться на отшлифованных ледяных участках, то еще удовольствие. Четыре_пи шел и периодически чертыхался, вытаскивая ноги в коротких ботинках из крошащихся белых завалов. Чертыхаться он научился почти по-местному: красноречиво, эмоционально, емко и рефлекторно. Он, порой, анализировал содержательную часть используемых выражений и заходил в тупик – выражения практически не несли никакого лексического смысла, но тем не менее активно использовались в речи для передачи самой разнообразной информации. Через некоторое время Четыре_пи перестал анализировать и обрел неожиданную радость и легкость в применении загадочных идиом. Ко всему прочему, они эффективно способствовали снижению эмоционального напряжения. Поэтому, запуская в эфир очередное забористое словосочета
Когда больного положили на осмотровый стол, Ваня тут же приказал мужикам отойти в сторону и деловито стал выяснять анамнез, одновременно снаряжая тонометр. Быков Данила Матвеевич, 56 лет, завхоз на зерновом складе. Курит. Пьет… Ну как пьет? Как все пьет: по праздникам и после работы иногда. Пожаловался на внезапную боль в груди. Отдышка. И голос вдруг хрипящий такой стал. А с чего все началось? Да вроде ничего такого не было. Разве что мешок картошки из погреба достал. В аккурат после этого и поплохело. Больной громко стонал, морщился. Бледные щеки сводило судорогой. Белов смерил давление – на его лице гуляли озабоченность и еще какое-то вопросительное выражение. - Люба, расстегни ему рубашку, - распорядился он. – Лена, ЭКГ приготовь. - Хорошо, Иван Сергеевич, - Лена шустро затопала по коридору. Он поводил таблеткой фонендоскопа по напряженно выпирающей груди пациента, отстраненно закрыл глаза, затем посмотрел на часы, очевидно замеряя пул
- Леонид Дмитриевич, ну как вы так аккуратно снежинки вырезаете? Почему у меня не получается?! – Тоня Астафьева зачем-то капризно надула и без того полные губки. – Покажите! Четыре_пи вздохнул и взял очередной лист бумаги. - Смотри, Астафьева… Так. Потом вот таааак, - он несколькими уверенными четкими движениями ножниц превратил лист в сложный девятиугольник. Тоня даже захлопала. Правда тут же с досадой топнула своей затянутой в колготы фигуристой ножкой. - Ничего у меня не получается! - Любая совершенная линия рождается из тысячи повторений, - тоном ожившего классика изрек Четыре_пи. – Учись, Астафьева. Наберись терпения и учись. Он поднялся, оглядел украшенный класс. - А вообще достаточно снежинок. Развесь то, что мы нарезали. А я в актовый зал схожу, посмотрю, как там… Школьница картинно вздохнула и театрально понурилась. Четыре_пи усмехнулся и вышел из класса. Накануне новогоднего вечера в
Дома его ждал сюрприз. За обеденным столом сидела Маргарита Алексеевна и пила чай с вареньем. Расположившаяся рядом Глафира Петровна откровенно делилась своими недомоганиями. - Утром, как встану, голова кружится… И слабость такая, хоть падай. Потом вроде проходит. И в висках часто стучит. - Глафира Петровна, миленькая, - врач отхлебнула из чашки и с видимым удовольствием зачерпнула из плошки полную ложку малинового варенья. – Приходите ко мне на прием. Не нужно ждать, когда совсем невмоготу станет. Послушаем вас, померим давление, анализы возьмем… Лекарства выпишем. Какие анализы, подумал Четыре_пи, все же и так понятно: у нее вегетососудистая дистония. - О, а вот и наш квартирант, - сказала хозяйка, не скрывая досады. – Леня, к тебе тут пришли. - Здравствуйте, Леонид Дмитриевич, - Маргарита Алексеевна даже привстала. – У меня к вам небольшой разговорчик есть… Четыре_пи кивнул и присел напротив. Глафира Петровна, демонстративно к
После праздничного вечера в школе Четыре_пи позволил себе как следует выспаться. Новый год его уже порядком утомил. Поэтому даже во сне он радовался наступившим каникулам. Под утро жарко натопленная с вечера печь остывала, и приходилось зябко кутаться под толстенным пуховым одеялом, которое перед сном укладывалось в ноги. Вот и сейчас, зарывшись в одеяло с головой, и, надышав под ним приятное тепло, Четыре_пи старательно досыпал до рассвета. А светало нынче поздно, и значит можно было отпустить все внутренние будильники и просто наслаждаться неглубокой чуткой дремой. В дверь осторожно постучали, и он, сладко поеживаясь, услышал предательский скрип половиц. Не раскрывая одеяла, запросил информацию о текущем времени. Ого, уже 10.30 утра. Пожалуй, это рекорд. Так поздно я еще не просыпался. - Леонид Дмитриевич, - встревоженный голос Светы все равно звучал отчаянно нежно. – С вами все хорошо? На всякий случай Четыре_пи не выказал никаких признаков пробуждения, вс
Делать пельмени оказалось несложно. Сначала Глафира Петровна важно посыпала мукой на стол и раскатала упругий шарик теста в обширный, тоненький, почти прозрачный овал. Потом все расселись и участникам процесса выдали по хрустальному фужеру. В перевернутом виде они оказались формным инструментом. Четыре_пи покрутил свой фужер в руках, проследил за движениями соседей, уловил логику манипуляций, и вскоре пространство перед ним заполнилось ровными кружочками с математически просчитанными расстояниями между ними. - Ишь, ловкач! И тут по науке все делаешь! – довольно ухмыльнулся Иван Денисович, хрипло пыхтя в усы. – Небось любишь пельмешки то? - Ни разу не ел, - признался Четыре_пи. - Что так? Неужели в городе пельмешей не лепють? – изумился хозяин. - Лепят наверное, - Четыре_пи правдоподобно пожал плечами. – Но у нас в семье… обходились без них. На слове «семья» он запнулся. Слово такое глубокое… Семь я. Хотя почему не пять я, или не че
Белов действительно выглядел не очень. Бледный, с синими кругами под глазами. А в самих глазах какая-то потерянность. Будто он уже вовсе не он. Четыре_пи пожал его вялую руку… - Старик, что с тобой? – ему нравилось это не соотносящееся с действительностью – «старик». - Да все нормально, - пустым голосом отозвался Иван. – Устал, наверное. - Ну так выходной у тебя! – ободряюще воскликнул Коля. – К тебе товарищи пришли. Давай-давай, долой хандру! Белов вскинул голову, хотел что-то сказать, но промолчал. - Может ты влюбился? – спросил Четыре_пи и тут же вспомнил Свету… Вернее сначала он вспомнил ее, а потом спросил. Иван хлопнул ресницами, в его глазах на мгновение появился фокус. Он вдохнул и снова потух. - Да вы проходите, чего в дверях стоять, - сказал он тоном, которым обычно информируют, что гостям не рады. В распоряжении доктора находился полноценный дом, с двумя комнатами и большой кухней. Рай