5

— Надо же... Совсем такое же, как я запомнила. Правда, тогда оно было поновее. — Ирина Васильевна стояла на тротуаре, беспрерывно делая снимки.

Напротив раскинулся заросший пустырь с остатками сарая, но на экране все выглядело по-другому.

Даша топталась рядом и канючила:

— Может, домой пойдем? Я устала.

Находиться на проклятом месте ей не хотелось, да еще после больницы. Мама, осунувшаяся, с лихорадочно блестящими глазами, её словно не узнала: мазнула зло взглядом и снова уставилась в потолок. И от этого становилось только хуже.

— Потерпи! — Ирина Васильевна была непреклонна. — Племяша, ты должна понимать: я всю жизнь работала с фольклором, а тут он сам в руки пришел! В первозданном виде!

— Что-то не замечаю связи между этим кафе и бабой-ягой, — пробурчала Даша.

— Городские легенды тоже фольклор, только современный. Так, а скажи мне, вы на видео вот это все снимали?

И, не дожидаясь ответа, Ирина Васильевна переключила камеру.

— О! Получилось! Давай войдем?

Даша упиралась как могла. Ей очень не нравилось то, чего не знала тетя: кафе снова изменилось.

Мусор почти исчез, уцелевшие стулья окружили столики, как будто ждали посетителей. На дальней стене появилась парочка декоративных тарелок с рябиновой гроздью.

— Тетя, знаешь, у меня такое ощущение, что здесь кто-то был. Кафе каждый раз меняется, его словно в порядок приводят.

— Да? — Ирина Васильевна на мгновение оторвалась от экрана. — Это надо будет обдумать. Дашенька, девочка, ты не могла бы подойти к окну? Интересно, как это выглядит со стороны.

Даша попыталась упереться, но тетя была непреклонна:

— Это исследование станет венцом моей работы! Племяшка, не упрямься!

И Даша сдалась.

— Только на крыльцо не пойду! Оно гнилое! — заявила, помня о прошлом опыте, и шагнула внутрь прямо через окно.

Вне экрана смартфона девушка бродила по пустырю, останавливалась, рассматривала что-то. Ирина Васильевна интересовалась, что она видит, просила подойти то к одному столику, то к другому, то к барной стойке.

Даша делала все это, сцепив зубы. Больше всего на свете она хотела домой.

— Тетя, долго еще?

— Наверное, все! — послышалось в ответ, но когда девушка направилась к окну, ей под ноги бросился кот. От неожиданности Даша вскрикнула, а Рыжий, мявкнув, кинулся под стойку.

Девушка отдышалась и посмотрела на тетю. Та стояла, словно парализованная, только рот открывала, не в силах сказать хоть что-то. Наконец, выдавила:

— Откуда он взялся? Так, Даш, уходи оттуда.

— Теперь домой?

— Да-да, — рассеянно отозвалась тетя. Она хмурилась, рассматривая видео, а потом повернула экран к племяннице:

— Ты видишь то же, что и я? — спросила Ирина Васильевна.

Кот вынырнул из какой-то дыры и унесся под стойку.

— А знаешь, как это выглядело со стороны? Рыжий появился ниоткуда и умчался в никуда. Просто исчез.

— Значит... — наконец-то догадалась Даша, — животные видят кафе?

Девушка хлопнула себя по лбу: как же она раньше не догадалась? Ведь кот постоянно путался под ногами!

— Погоди-ка, — тетя поднесла смартфон к самым глазам. — Что это там, у ножки стола?

Даша привстала на цыпочки. Солнце, уже не такое жаркое, как днем, отражалось в осколке стекла.

— Посмотрим, — Ирина Васильевна прошла по пустырю. — Он же здесь лежит, да? И как это выглядит со стороны?

— Ты прошла сквозь стену и стол. Знаешь, как в компьютерной игре.

— Интере-е-есно. Иди-ка сюда! Видишь стекло?

Даша кивнула. Треугольной формы осколок задорно поблескивал перед ней.

— Поднять сможешь?

— Могу! — девушка подобрала стекло и протянула тете. Та повертела его в руках, а потом завернула в носовой платок и спрятала в сумочку. — Все интереснее и интереснее. Ну, закончим на сегодня?

Во дворе царило оживление. Вечерняя прохлада позволила людям выйти из домов, и дети носились по двору, а бдительные мамочки следили, чтобы они не лезли на изувеченную упавшим деревом площадку.

Зато подростки облепили похожий на скелет остов горки и бренчали что-то на гитаре, давая оккупировавшим лавочки пожилым женщинам повод поперемывать косточки «современной молодежи».

Но сегодня тема вечернего разговора была другой:

— А он как подскочит! Да как влетит в стену! Осколки так и посыпались!

Даша даже не замедлила шаг, торопясь прошмыгнуть в закрывающуюся подъездную дверь — доставать ключ было лень. А Ирина Васильевна остановилась, чтобы поздороваться с соседками, которые её хорошо знали: во время учебы она часто наведывалась к брату, да и после не забывала родственников.

— А потом как побежит! Как захохочет! — на женщину даже внимания не обратили, рассказ был важнее.

— Кто? — насторожилась та.

— Барабашка! — говорившая сделала большие испуганные глаза. — Невидимый, смеется, как ребенок, а силищи, что у бугая.

Даша, придерживающая дверь, тоже это услышала. И переглянулась с тетей. Та, сочувственно покивав, заторопилась к племяннице.

— Что думаешь? — спросила уже в лифте.

— Игоша?

— В той квартире дети есть? — кивнула Ирина Васильевна.

— Нет, тетя Клава одна живет, но к ней часто внуков привозят, почти каждую неделю.

— Значит, игоша, — кивнула Ирина Васильевна и вышла из лифта. — Что встала? Открывай!

Дома, забыв обо всем, она кинулась к ноутбуку, чтобы как следует рассмотреть сегодняшнюю добычу. Даша вздохнула и отправилась на кухню — плюшки плюшками, а папу вечером кормить надо. Котлет она, конечно, не навертит, а вот курицу с картошкой в рукаве запечь сумеет.

— Племяш, ты дома? — послышалось из комнаты. — Иди, что покажу.

Включив духовку, девушка поспешила на зов.

Тетя успела рассортировать и только что сделанные фотографии, и те, что снова прислал Петя. Некоторые даже распечатала, правда, черно-белый принтер почему-то смазывал картинку, по темному фону шли белые полосы, словно помехи.

На экране такого не было.

— Ничего не замечаешь?

Даша вгляделась в снимок.

— Мусора меньше, и мебель словно ремонтировали.

— Не то, — отмахнулась тетя. — Я вот про это, — и обвела курсором темное пятно на стене. — Ничего не напоминает?

Даша пожала плечами:

— Нет.

— А мне напоминает. Только не пойму, что именно. Нам нужен экран побольше!

С этими словами Ирина Васильевна подхватила ноутбук и устремилась в зал, где висел телевизор. Через несколько минут он уже показывал те же самые фотографии, но теперь их можно было разглядеть в деталях.

— И здесь тоже... И здесь. Племяша, там явно что-то висело!

Даше было все равно. Ей совсем не нравились эти исследования и новая научная тема тети. Чтобы быть подальше от этого, она ушла на кухню:

— Курица сгорит.

Ирина Васильевна рассеянно кивнула — она вся была уже в работе и ничего не видела и не слышала.

Резкий крик перекрыл и гам за окном, и музыку из соседней квартиры. Такой отчаянный, что сразу наступила тишина. А вопль повторился, только теперь уже кричали в подъезде.

Захлопали двери: одни высовывались узнать, что случилось, другие, напротив, от греха подальше запирался в квартире. Даша вместе с тетей выскочили на площадку.

Соседка снизу размазывала по лицу слезы и пыталась что-то рассказать, но ей мешали рыдания. Кто-то увел женщину, и вскоре все стихло, только бабушки у подъезда оживленно обсуждали случившееся.

Ирина Васильевна вернулась к анализу фотографий и поиску местных легенд, а Даша поняла, что задыхается в четырех стенах.

— Теть Ир, я к Ане. Если что, курица готова.

И, дождавшись согласного угуканья, выскочила за дверь.

Но, выйдя во двор, поняла, что не хочет ни к какой Ане. Та начнет жалеть, сочувствовать, забрасывать вопросами. Мелькнула мысль позвонить Ольге, но ехать к ней тоже не хотелось — поздно.

Не зная, что делать, послонялась по двору, посмотрела, как кормит голубей женщина из дома напротив, понаблюдала за детьми в песочнице. И, решившись, направилась к остову горки.

Ребята уже ушли, и он возвышался грудами пластика, железа и дерева. Веревка, свернувшись узлом, выглядывала из-под куска разбитой крыши. Её конец закрутился в мертвую петлю. Алый осколок детского ведерка щерился зазубринами и походил на оскал.

Даша поежилась — в ушах скрипело, словно веревка не лежала на земле, а была все еще привязана к перекладине. Холодный ветер обнял за плечи.

Откуда он взялся? Солнце еще высоко, а деревья замерли, как разводящие на параде — ни листочек не шелохнется.

Почувствовав себя неуютно, девушка заторопилась домой и споткнулась у подъезда об обрывок разговора:

— А чего, думаете, она как резаная визжала? Вот что хотите думайте, а это тот самый барабашка! Вчера Петровну мучил, сегодня вон, по соседям пошел.

Сделав вид, что поправляет застежку сандалий, Даша задержалась рядом с лавочкой. Она не ошиблась: местные сплетницы обсуждали недавний переполох.

Домой сразу расхотелось. Даша пожалела, что Пете сейчас не до неё. Скорее бы разбирался со своими экзаменами! Он всегда находил способ успокоить девчонку, которая только недавно перешла из разряда «подруга кузины» в разряд «мой друг». Даша очень на это надеялась. Быть для Пети одной из многих почему-то не хотелось. Наверное, потому, что их связывала тайна старого кафе.

От раздумий отвлёк телефонный звонок. До Ани дошли слухи о барабашке, и теперь, замирая от восторга и ужаса, она хотела знать: не Дашин ли это игоша.

— Он не мой! — прорычала та в трубку. — Кстати, к нам тетя приехала, так что часто забегать теперь не смогу.

Аня заскучала и свернула разговор, не забыв передать привет от брата. Почему-то на душе потеплело и, входя в лифт, Даша начала мурлыкать детскую песенку. Почему вдруг её — сама не понимала. Просто настроение было... такое.

Дверцы мягко сомкнулись, где-то вдалеке загудел мотор. Лифт дернулся и поплыл вверх. От нечего делать Даша в тысячный раз стала рассматривать приклеенную на стену рекламу, которая предлагала купить роллы, мебель и целые дома, а если не было денег, сулила выгодный кредит.

Но в этот раз среди знакомых блоков появился черный прямоугольник. Белые буквы читались плохо, пришлось напрячь зрение.

«Винтажная и антикварная мебель для элитных ресторанов и кафе».

Даша могла чем угодно поклясться, что еще утром этого объявления не было! А листок с рекламой — был. Вон, даже царапина через фотографию жилого массива та же самая!

Стало интересно, какой дурак решил разместить свою рекламу элитных и очень дорогих товаров в обычном лифте. Но ни телефона, ни адреса не было. Даша всматривалась в неудобочитаемый текст, пока в глазах не потемнело, а потом поняла, что это гаснет лампочка. Да натужного сипения мотора больше не было слышно — лифт замер где-то между этажами.

А потом его тряхнуло, словно кто-то подпрыгнул. И, вторя грохоту, кабину наполнил заливистый детский смех.

Лифт содрогался, Даша вжалась в стену и от ужаса не могла даже кричать. Узкий лучик света, сочащийся из сомкнутых створок, не сумел разбавить темноту.

Ощутив на лице сквозняк, словно кто-то пробежался совсем рядом, Даша закричал и сползла на пол.

Очнулась от громких голосов и похлопыванию по щекам.

— Жива, — раздалось сверху, но дружный вздох облегчения тут же сменился злым: —  Допрыгалась?

Даша помотала головой, не понимая, в чем её обвиняют. А, сообразив, заняла глухую оборону:

— Не прыгала я! Что я, маленькая!

— Конечно, не прыгала, — столпившиеся люди расступились, давая дорогу Ирине Васильевне. — Этот лифт уже давно ремонтировать пора. Что за бардак! Надо жаловаться в управляющую контору.

Схватив племянницу за руку, она потащила её по лестнице. Даша спотыкалась, но шла: хотелось поскорее оказаться дома.

Захлопнув дверь, тетя потребовала:

— Рассказывай!

Выслушав, нахмурилась:

— Теперь никому покоя не будет. Хорошо, если убивать не начнет.

— А он... может? — едва слышно спросила Даша и тут же поняла, что сама знает ответ.

— Не своими руками, конечно... Но лифт раскачать, лед на ступеньку подложить, позвать ребенка поиграть на открытом балконе... — тетя задумчиво потерла переносицу.

— И ничего нельзя сделать?

— Можно. Но для этого нужно найти родившую его женщину или хотя бы имя узнать.

У Даши остались еще вопросы, но вернулся папа. Он разулся в коридоре и с ходу поинтересовался:

— И что ты устроила? Три часа лифт простоял.

Под его суровым взглядом Даша вжала голову в плечи. Тетя бросилась на помощь:

— У тебя совесть есть? Дочка три часа без сознания пролежала, а родной отец, вместо того, чтобы пожалеть, ругается. Спасибо говори, что она, вообще, жива осталась!

Папа поджал губы:

— Меньше прыгать надо.

И ушел в спальню. Вскоре оттуда донесся звук работающего телевизора.

— Успокойся, — Ирина Васильевна притянула к себе племянницу. — Он просто устал. Ты вот что, иди займись чем-нибудь, а нам с твоим отцом нужно серьезно поговорить.

Даша сидела в своей комнате. Верхний свет не включала, ограничившись настольной лампой, отчего помещение сжалось до размеров письменного стола. В черных окнах плясали отражения предметов, и девушка старалась не смотреть в ту сторону. Смелости, чтобы задернуть шторы, не хватило — было страшно увидеть даже собственное отражение.

Из спальни долетали обрывки фраз. Взрослые ссорились. Из-за неё. Но прислушиваться Даша тоже боялась: казалось, тогда в уши ворвется скрип раскачивающейся на ветру веревки.

Наконец, дверь спальни открылась и в коридор вылетела взъерошенная тетя:

— Даш, пойдем ужинать. Если кто-то решил голодать, — она демонстративно повысила голос, — тот сам себе злобный Буратино!

На кухне к ним присоединился папа. Пряча глаза, он поинтересовался самочувствием дочери, а потом вдруг извинился:

— Сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, атмосфера больницы подействовала. Ну, рассказывайте, как вы тут?

— Отлично! — тетя не позволила Даше вставить ни слова. — Я нашла прекрасную тему для работы, думаю, это будет бомба! И, кстати, дорогой братик, хотелось бы знать, почему ты считаешь дочь никчемной белоручкой? Она прекрасно справляется со всеми домашними делами, и единственное, что ей сейчас нужно — понимание родных.

Папа снова виновато посмотрел на Дашу и принялся рассказывать о маме. О том, как она скучает, и о том, что врачи никак не могут определить её болезнь:

— Назначили целый консилиум. Собирается на следующей неделе, приедет какой-то профессор.

— Что, так серьезно? — мрачно спросила Ирина Васильевна и, не дожидаясь ответа, велела:

— Девочки готовили, мальчики моют посуду! Дашка, пойдем, пошепчемся.

Папа не возражал.

Прохладная рука легла девушке на лоб:

— Голова не болит? Как ты себя чувствуешь?

Тетя заметно нервничала, это было так необычно, что Даша не стала говорить о собственных страхах:

— Нормально. А что?

— Это хорошо, — кивнул тетя своим мыслям. — Просто кажется, что я свихнулась. А с твоим папой, как ты сама понимаешь, поделиться не могу.

Даша почувствовала, что дрожит. Вокруг происходило много всего, но волнение тети было действительно чем-то невероятным.

— Помнишь те пятна на стене? Я ведь нашла, что там раньше было, — дрожащими руками она протянула распечатки.

Даша вгляделась в обведенные маркером участки. А потом с ужасом уставилась на тетю, не веря.

Та смотрела в сторону. Прямо на любимые папины часы. Точную копию тех, что украшали зал «Рябиновой грозди».

— Не может быть! — ахнула Даша. — Это же не они? Просто похожие?

Ирина Васильевна пожала плечами:

— Кто знает? Если производство было поставлено на поток, то, скорее всего. А если штучная работа... Нужно искать, что это за часы, кто производил, когда... Леша! Неужели не помнишь, откуда у тебя эта древность?

— На свалке лежали, — донеслось из кухни, и Дашин папа, вытирая руки полотенцем, вошел в комнату: — А что?

— Так, интересно стало.

— Вот что, девочки, мне нужно поработать, так что если ничего важного не случится, справляйтесь сами. Кстати, Ира, Люда спрашивала, зайдешь завтра?

Дашей мама не поинтересовалась, и это было обидно.

Она с ногами забралась в любимое кресло на балконе и достала вязание. Теперь стало видно, что это будет — ажурная занавеска. Но куда её приспособить, Даша пока не знала.

Вскоре она пожалела, что не принесла ноутбук — за вязанием можно смотреть кино. Вставать было лень, да и настроения уходить с балкона — тоже. Здесь хоть создавалась иллюзия одиночества.

Больше всего на свете Даше хотелось уединения. Завернуться в одеяло, не видеть уличных огней, бегущей ленты машин вдалеке, не слышать их рева, стука клавиш тетиного ноутбука, скрипа качелей, долетавшего с детской площадки.

Но там не было качелей! И этот звук...

— Тетя! — колос дал петуха, пришлось звать снова.

Ирина Васильевна выскочила на балкон, как была — с распечатками и осколком стекла в руках.

— Что? Даша, тебе плохо? Заболела?

— Вы... слышите? Скрип...

Тетя выглянула в окно. Затаив дыхание, девушка следила, как та всматривается в темноту, как ползут вверх брови...

— Там никого нет.

Понимая, что если не увидит это сама, то свихнется от страха, Даша распахнула окно. Ночной ветерок, пахнущий городской пылью, взъерошил волосы.

Скрип стал отчетливее. А еще темнота возле разрушенной площадки была живой. Она двигалась, но что скрывается за сгустком мрака, разглядеть не удалось. Тетя даже на телефон щелкнула — бесполезно. Только бледные городские огни и огромный белесый шар в небе.

— Странно, такая яркая луна, а темень — хоть глаз выколи, — Ирина Васильевна посмотрела на зависшее над головой светило сквозь осколок, который крутила в руках. И вскрикнула, отшатываясь.

— Что? — не дождавшись ответа, Даша выхватила у неё стекло и навела на площадку.

Темнота отступила. Бледный свет заливал улицу, на которой исчезли все цвета. В мире царило черное и белое.

На остове горки, привязанная к покореженной перекладине, болталась веревка. На ней, повиснув в петле, качался игоша. А вокруг мельтешили тени. Оскаленные пасти блестели в лунном свете, а белые глаза шарили по окнам домов, словно выискивая жертву.

Даша вскрикнула. Стекло выскользнуло из пальцев и упало на толстый ковер под ногами, расколовшись на две части.

— Что... кто...

— Идем, — Ирина Васильевна увлекла испуганную девочку на кухню, задернула шторы и поставила на плиту чайник.

Его уютное ворчание и мягкий желтоватый свет лампы успокаивали. Перестав трястись, Даша выжидательно уставилась на тетю.

— Не смотри так, я и сама ничего не поняла. Видимо, эта стекляшка не так проста, как кажется.

— А... игоша?

— Игоша... — тетя задумчиво посмотрела на кипящий чайник, но выключила не сразу, — Ты же его впервые там же видела? На горке? Значит, и тело где-то там. Странно. Обычно детей, из которых игоши получаются, в подполе хоронят, я думала, надо в подвале искать.

— А других? Тетя Ира, ты видела? Зубастых?

— Видела. Я не знаю, кто это. Эх, сюда бы мой архив, там столько всего! Ну, ничего, разберемся с игошей и...

Она замолчала. Из коридора послышались тяжелые шаги. Кухонная дверь покачнулась и с протяжным скрипом распахнулась.

— Надо же, — нахмурился папа. — Вроде бы смазывал недавно, и опять пора. А вы что, чаевничаете? Ирочка, налей мне тоже.

Та протянула брату большую цветастую кружку и подвинула вазочку с печеньем.

Даша, забыв про страх, ерзала на стуле: ей не терпелось рассказать папе об игоше. Теперь-то доказательств было хоть отбавляй! Но Ирина Васильевна, поняв, в чем дело, поднесла палец к губам.

И Даша промолчала — в том, что касалось потустороннего, тетя разбиралась лучше.

Ночью она едва заснула — проклятый скрип ввинчивался в уши даже сквозь подушку, а утром первым делом поинтересовалась:

— Почему ты не рассказала папе? Он бы что-нибудь придумал.

— Для начала Алёша рванул бы к врачу, проверяться на вменяемость. Справимся без него. Ты, случайно, не знаешь телефон управляющей компании?

Даша не знала, поэтому тетя залезла в интернет, а потом долго и много разговаривала по телефону. Она не ругалась, но голос сочился таким холодом, что Даше показалось — на стенах проступил иней.

— Ну вот и все. Делов-то, — Ирина Васильевна положила трубку. — Теперь мы можем только ждать. Вернее, ждать будешь ты. А я отправляюсь на поиски приключений!

И, засунув в сумку распечатки фотографий, смартфон и стекло, скрылась за дверью.

Даша послонялась по квартире, ожидая звука уже привычных шагов. После того, что говорила об игоше тетя, оставаться одной было жутковато, но выходить в подъезд тоже не хотелось. И она уговорила Аню прийти в гости.

— Надеюсь, барабашка успокоился, — она опасливо заглянула на кухню.

— Не барабашка — игоша. Тетя говорит, что скоро он исчезнет, она для этого что-то делает.

— Хорошо бы, — поежилась Аня. И сообщила: — Площадку сносят, техники понагнали!

— Видела. Шуму от них, жуть!

— Интересно, что теперь на месте горки будет? — Аня подскочила к окну и крикнула: — Дашка, там что-то случилось!

Девушки какое-то время смотрели на замерших рабочих, на подъехавшую машину полиции и, не сговариваясь, рванули во двор.