Я спросила о той твари с щупальцами просто потому, что в какой-то момент мне стало нечем дышать от тишины, в которой оглушающе звенело: «Все закончилось! Он больше никогда не прикоснется к тебе!» Понимание этого было тем болезненнее и отчетливее сейчас, когда его руки все еще удерживали меня крепко и бережно, как никто прежде. Нужно было отвлечь себя хоть чем-то, чем угодно, чтобы не разрыдаться.– Существо? – каким-то особенным тоном спросила оборотень. – С чего взяла?– Видела.Движение вверх прекратилось с мгновенным ощущением невесомости, двери лифта тихонько скрипнули. Скрежетание замка и хлопок двери оповестили меня о том, что мы прибыли. И сразу же Глеб поставил меня на ноги, быстро стянув плащ.– Видела что? – устав

Бабуля всегда говорила, что нет ничего хуже, чем сесть в одиночестве и начать перебирать по кругу все свои обиды на жизнь и окружающих. «Есть желание иметь дело с сыростью – иди и вымой полы».Нет, конечно, я не кинулась в поисках тряпки, едва Глеб оставил меня одну с такой необъяснимо острой болью в сердце, что и правда чуть слезы не брызнули. После недавнего визита Никитки здесь нигде и пылинки было не найти. Сила сверхъестественной уборки – куда там обычным способам. Зато я принялась быстренько раскладывать свои вещи по полкам шкафа, и это действо оказалось замечательным средством для обретения все большей уверенности, что почти целиком покинула меня в момент отстранения Глеба. Вроде как пол под ногами перестал казаться зыбким болотом, горизонт не заслоняли черные тучи, и дальше в том же духе. Мне вообщ

Пока меня выворачивало раз за разом, мне было не до чего вокруг вообще. Но чуть спазмы останавливались – и мигом наваливалось все и сразу: и охватившее меня в квартире Насти безумие, с возвратом всех тех ощущений, когда мои когти рвали на куски мерзкую, словно давно уже неживую плоть лярвы, и то, что случилось после. То, как я буквально накинулась на Глеба, умирая от жажды вцепиться в его горло, упиться его кровью допьяна. Как сама почти залезла ему в штаны, сгорая от необходимости получить его в себя. Опять сразу, во всю мощь, через тянущую и распирающую боль от слишком стремительного вторжения, память о котором будет отдаваться в глубине тела еще долго-долго. И как апофеоз – нас застала за этим непотребством Алиса. С ума сойти! Но как будто и всего этого недостаточно, так еще и Рубль отказался выйти из туалета и не просто наблюдал за моими страстными обнимашками с унитазом, но и удерживал волосы на затылке, чтобы я их не уделала, заботли

– Простите, я не понимаю, как так вышло! – продолжала оправдываться я из-за чужих спин, шокированно глядя на свои медленно втягивающиеся обратно окровавленные когти. – Я ни за что не хотела вам навредить… Это вышло само собой как-то!У меня действительно в голове не укладывалось, с чего испуг мой проявился таким вот образом. Нет чтобы заорать или шарахнуться, обмереть на месте. А я человека искалечила.– Это мой птенец, и вся ответственность и компенсация на мне, Рах! – перекрыл мое сумбурное бормотание Глеб.– А, значит, у нас тут юная вампирюшечка! – прокомментировал испугавший меня пришелец, которого я все еще не смогла рассмотреть. – Обожаю. Такие они всегда мимимишные и внезапно неловкие. Как насчет поближе познакомиться с могущественным и весьма полезным м

Большую часть озверелого буйства Глеба я пропустила мимо сознания, ибо оно было почти полностью захвачено все ускоряющейся сменой картин с моим участием, которых на самом деле не было. Не было в ТОЙ версии событий, которую я до сих пор помнила. В голове образовалась дикая слоистая каша, разобрать которую мне сразу было не под силу, особенно среди творящегося вокруг разгрома. Нет, я никогда не была бесстрашной прежде или привыкшей нормально воспринимать впавшего в полнейшую неадекватность мужчину. А в припадке своей ярости вампир был воистину устрашающ. Даже лицо его не было прежним, вместо него – жуткая маска темнейшей жажды убийства: глаза полыхают красным, клыки стали просто огромными, когти как кинжалы. Но что-то во мне безоговорочно тянулось к нему даже такому, узнавало его и требовало контакта. Я нуждалась в том, чтобы ухватиться за Глеба, как за якорь, опору, что удержит меня на поверхности, не даст этому пробужденному холоду и хаосу утащи