— Не представляю, каким нужно быть идиотом, чтобы такое написать, — Джон отшвырнул газету в сторону, а Ричард тактично кашлянул. Молодой человек взглянул на меня и слегка покраснел. — Прости, Шарлотта.В нашей художественной мастерской мы еще вчера договорились называть друг друга по именам, и, признаться честно, это мне нравилось. Никаких тебе официальных «мисс Руа», «мистер Фард» и «мистер Рэнгхольм», никаких отстраненных взглядов, каменных лиц и напускной вежливости, за которой непонятно что скрывается. Все просто и легко.Если бы все было так просто и легко.— Ничего страшного, — я махнула рукой и тыльной стороной запястья заправила выбившуюся из прически прядь за ухо. — Что там написали-то?Джон скривился.— Очередное дерь… Прости, Шарлотта.Ричард расхохотался.— Джонни у нас известный сквернослов, но кажется, ему придется справляться с эт

Эрик слово сдержал, и во время занятий мы ни разу не возвращались к теме, которая не давала мне покоя вот уже несколько дней. Мы не только не говорили о наказаниях, он даже ни разу не попытался меня приобнять, взять за руку или еще как бы то ни было обозначить наши с ним отношения. Эрик действительно превратился в учителя, объясняющего теорию магии. Если поначалу это казалось немного странным, то потом я полностью погрузилась в учебу и забыла обо всем. Потому что мир магии оказался невероятен.Сама магия концентрировалась в человеке, но поскольку каждая сила имела под собой ту или иную основу (стихию, исцеление, жизнь или смерть), маги становились сильнее вблизи определенных мест. Так, например, магия жизни в городе ослабевала из-за того, что города закованы в камень и удалены от природы. Обратиться к смерти проще всего было в местах массовых захоронений или в непосредственной близости от них, либо от умершего человека (там, где грань особенно истончалась). Строгой зависимост

Я чихала и смеялась: пыльца оседала на волосы, рассыпающая солнце ранняя осень искрилась на лепестках аламьены. Меня подхватывали на руки, подбрасывали в воздух и ловили на лету. Я чувствовала льющееся сквозь широкие ладони тепло, льнула к нему и тянулась крохотными пальчиками за огненно-рыжими, совсем как язычки костра, прядями. День сменялся ночью, и язычки костра тоже мельтешили перед глазами, они взлетали в ночное небо россыпью золотых искр.— Ты когда-нибудь чувствовала себя настолько счастливой? — низкий мужской голос рокотом отдавался во мне.Я уже засыпала на широкой мужской груди, взлетающей и опадающей, как качели.— Нет, никогда, — в женском голосе звучала улыбка. — Только с тобой. С вами…Мужчина приподнимался, поддерживая меня, тянулся к губам сидевшей рядом женщины. Я запрокидывала голову, сонно моргая, и ее лицо…— Шарлотта, просыпайся.Прикосновение пальцев к щеке вышло невыно

Эрик Он смотрел на роскошный трехэтажный особняк, отрезанный от суеты улиц высоким кованым ограждением. Огромный по городским меркам внутренний двор, высокие этажи и квадратные окна, расчерченные перекрестьями рам. В зимние сумерки просачивался свет: теплый, яркий, растекающийся по светлому камню стен. Этот особняк, пожалуй, был главной достопримечательностью улицы и располагался в самом сердце Ольвижа, неподалеку от набережной Лане. Поблизости многочисленные парки и площади, мосты, увенчанные скульптурами и фонарями, бесконечное многоголосье, шум, суета и краски.Кто бы мог подумать, что она, так любившая уединение, сможет жить в таком месте. Кто бы мог подумать, что она откажется от своей магии. Безумной, сильной, неистовой, темной и такой притягательной.Только ненормальный мог назвать магию Смерти притягательной.Так что Шарлотта права, он ненормальный. Но именно из-за нее он здесь.Расставаться с ней, ос

— Разумеется, ты будешь спать в моей комнате. Иначе какой смысл было просить тебя переехать?Смысла действительно не было: в этом особняке в Дэрнсе даже соседние комнаты достаточно далеки друг от друга, можно кричать и не дозваться. Сегодня я полдня думала о призраке, который пьет человеческую силу и которому очень понравилась моя магия жизни, а еще полдня о том, что мне придется переехать к Эрику. Что я буду жить в его доме, и что для него это всего лишь вынужденная мера, потому что он хочет меня защитить. Но ведь и для меня это вынужденная мера, не так ли?— О чем ты снова думаешь, Лотте?Я вздрогнула и обернулась: Эрик расставлял, а точнее, «разгонял» книги по полкам с помощью левитации. Это имя его устами звучало дерзко, непривычно и провокационно. Гораздо проще было, когда он называл меня Шарлотта, проще и спокойнее, вот только рядом с ним спокойно не бывает никогда. Или бывает?— О том, как быстро все в моей жизни меняе