Кривая линия.

Сглатываю. Смотрю прямо в эти янтарные глаза, отдающие в свете лампы янтарным, которые кажутся до чертиков знакомыми. Мой неодолимый страх распространялся далеко за пределы района.

— И даже не покричишь? Если бы крикнула, ударил, а я это так люблю делать, — с ноющим соблазном прошипел незнакомец.

Иногда единственное, что можно сказать, это ничего. Просто молчи и рассуждай, как ты можешь поступить в этой ситуации.

— Отпустите меня, пожалуйста, — прохрипела я, продолжая не моргать и с ужасом, распирающем внутри, вглядываться в хищные очи.

— Да ладно, будь спокойна. Я тебя немного обработаю, тебе просто нужно делать все правильно.

Хуже всего — изображать спокойствие, когда внутри тихонько сходишь с ума. Вот, что самое страшное.

— Мы... раньше не встречались? — неконтролируемо задала вопрос, когда он продолжал с тем же ненасытным взглядом обрабатывать мое тело. Перочинный нож "гладил" поверхность моего бедра, повышая градус жаркого страха внутри меня.

— Возможно. Без понятия, — как я поняла, он скорчился, явно с безразличием оценив мой вопрос. — Ты девственница?

И тут я конкретно встрепенулась, забыв как дышать. Глаза забегали по черноте, окружающей меня. Дрожь пробрала до самых костей и единственное, что я сделала, — поверила в Бога. Я начала молиться.

— Чт...что ты хочешь сделать?! — воспользовавшись ослабевшей мужской хваткой, я рванула к котенку, чтобы забрать его и улететь куда-нибудь, но мое очередное медленное и глупое действие заставило дьявола в ночи вновь приковать меня к огромному мусорному баку.

— Здесь, что, бомжи оргию устраивали? — парень закрыл нос рукой. Вмиг переложив руку на воротник моей джинсовки, резко оттащил неведомо куда. А Черничка бегала за нами, мяукала. Словно как и я, она молилась, чтобы тот отпустил меня.

— Прошу тебя, не делай этого, — с дрожью закрыла глаза, всем телом чувствуя эти нескромные прикосновения. Холодные, как лед, руки бегали по моим бедрам, то опускаясь ниже, то рыская выше, словно изучая анатомию человеческого тела.

— Я уже давно потерял это чувство.

— К..какое? — я точно вжалась в кирпичную стену.

— Жалость к другим. О, дьявол, сейчас прям блевану. Твои жалкие словечки... мольба... уже ничего не вызывают у меня. Твои речи подобно мошке, назойливо летающей над ухом.

— И ты постоянно это вытворяешь? Уб..б-б... иваешь людей.

— Да, убиваю, ничего с собой поделать не могу, — он усмехнулся, и теперь я могла видеть не только светящиеся глаза, но и белоснежные зубы. Вероломная ухмылка подарила мне еще большее беспокойство о происходящем. Неужели я действительно в последний раз вижу этот свет? Точнее, полный мрак. — Может, эта кошка принесла тебе неудачу? А? Как думаешь? — прошептал он, поднеся нож прямо к моей глотке. Лезвие вонзалось в эластичную кожу и, стоит ему слегка надавить, я буду истекать кровью и умру. Ада Форстерс, ты только вышла из заточения, но вновь наступаешь на те же грабли.

Похоже, данные препятствия мне прописаны судьбой. Она продолжает играть со мной, испытывая на прочность.

— Черные кошки? Странно, мне приносят неприятности только люди, а кошки – добро и теплоту.

— Знаешь, ты почему-то вызываешь у меня двоякие чувства. Хочешь выжить?

— Безусловно, — я стала смелее, почувствовав нотку надежды на выживание.

— Скажи, почему ты хочешь остаться жить? В мире массы таких же уродов, как я. Убью не я, так кто-нибудь другой! Мне даже обидно из-за этого будет...

— Ты не будешь уродом, если сейчас даешь мне шанс на выживание.

— Куча жизненных препятствий, которые не всегда могут вылиться во что-то хорошее. Смотри, — своей рукой он сжал мне шею, убрав нож, который в следующие секунды оказался перед моими глазами. Серебристый и чистый, он так пугал меня своим видом. — Он острый, и лишь одно мгновенье избавит тебя от всего.

— Как думаешь, зачем людям все эти препятствия? Я — сирота, я прожила семнадцать лет в детдоме, где меня били и извращались как только могли, но я не сломалась. Меня забрала бабушка и теперь я стараюсь познать этот мир...

— Полный проблем.

— Полный проблем, но таких, на которых ты становишься мудрее и крепче своим духом. Можно спросить? — я прищурилась в затемненное лицо.

— Два слова.

— Зачем ты это...

— Я сказал два!

— ... делаешь? — внутреннее "я" побеждало страх. Не знаю, зачем спросила это у него. Сейчас, когда моей жизни грозит запредельная опасность, я не могу думать рационально, и из уст рвутся наитупейшие вопросы, которые только существуют в этом мире.

— Знаешь, это мне доставляет удовольствие, как секс по утрам. Один разок — и весь день настроение на высоте, — все слова произнесены с настоящим энтузиазмом, будто это самая настоящая правда и истинный смысл его жизни.

— По-моему, секс точно лучше, чем убийства.

Услышав мое предложение, он вновь усмехнулся. Не удумал бы найти в моих словах что-то такое, что и подавно не нужно.

— Я... — начал говорить ночной хищник, но внезапный звонок входящего заставил его встрепенуться и отпустить джинсовку, убрать нож и отойти. А меня этот великолепный звонок заставил успокоиться. Выдохнуть. Очнуться. Начать думать.

Но... зачем же ему отходить от добычи, которую он расценивал как настоящий кубок или золотую медаль за первое место? Он разговаривал по телефону так сосредоточенно и уверенно, а я лишь пыталась вытолкнуть дрожь из своего тела. Мордочка Чернички, которая терлась о мои икры, помогла окончательно успокоиться.

— Спасибо, — прошептала я ему, явно поняв этот намек, — он отпускал меня. Такие люди, как он, любители крови, зрелищ и женщин, точно умеют держать все под контролем — неожиданный звонок или человек точно не остановили бы его завершить начатое.

Всей душой благодарна незнакомцу, который на самом деле казался мне ужасно знакомым. Только вот в сознании словно провал. Я точно знаю эти глаза, но... не помню, где могла их видеть.

— Сон! — вскрикнула я на пороге своего дома. Бабушка громко всхрапнула, словно испугалась. Это был своеобразный «сонный крик» от испуга. — Точно, Черничка, я его видела во сне. Только он был маленьким. Возможно. А может это и не он. В любом случае, — я нежно прижала котенка к груди, — я не буду гулять больше по ночным улицам Далласа. И ты тоже! Будешь жить у нас?

После долгого выслушивания моих речей и судьбоносных выводов, она начала мурчать. Я расценила это как положительный ответ на мой вопрос и понесла ее в свою комнату. Ох, эти скрипучие лестницы не дадут мне жизненного покоя. Честное слово.

— Откуда эта страхоживотина в моем доме?! — услышала сквозь сон, который впервые был полон красок и цветов. Конечно, Ада, счастье никогда не бывает в твоей жизни надолго. С трудом открыв глаза, увидела милую черную мордочку с голубой парой глазок, а вскоре почувствовала сильную вибрацию в той же области собственной груди, на которой лежала Черничка. — Я не люблю черный цвет, во-первых. Во-вторых, я никогда не держу животных. Это деревянный дом, Ада! Это, — она указала пальцем на кроху, — воспримет наш дом как огромную когтеточку!

— Ничего не воспримет! Давай оставим ее.

— Нет. И вообще, как она оказалась у нас?

Непроизвольный кашель вырывался у меня из груди, я начинала думать, как бы создать оригинальную историю такой же сироты, как и я.

— Что?! Разве ты не слышала, как она скреблась к нам в дверь?! Ух, это был просто ужас. Я открыла её, а там эта кроха просила еду, а потом я не могла уже просто отпустить ее.

— Дай ей еды и выгони отсюда.

— Что?!

— Никаких вопросов, она мерзкая, — старушка скуксилась, вызывая у меня запредельную ярость на лице.

— Это самое прелестное существо на свете!! Люди намного мерзки и подлы! Да Черничка, по сравнению с ними, просто божий одуванчик! И я ее буду хранить как зеницу ока!

— Во двор!

— Нет!

— Уйдешь куда-нибудь, и я тут же ее выгоню.

— Выгонишь ее, уйду и я! — да, мне до жути неприятно ссориться с бабушкой в первый же день совместного проживания.

— Ада...

— Я все сказала, — перенесла взгляд на котенка, сделала его нежным, и погладила Черничку. — Да, пупсик?

— Итак, в чем ты пойдешь в школу? — поток старушечьего напряжения спал до минимума.

— В слезах. Таких искренних и горьких.

— Я серьезно.

— Я тоже! Осталось чертовых три месяца, и вот мне заняться нечем. Иду в школу!

— Надень рубашку какую-нибудь, а после школы сходи в магазин и купи себе чего-нибудь.

Нет, указ о покупке одежды я не собиралась выполнять абсолютно. Я нацелена искать работу, а также волонтерскую деятельность – слишком сильно я хочу помогать людям... Больше всего хочется посвятить время больным, тем, кто не может увидеть свет из-за заточения в больнице.

Надела черную рубашку в серую клетку, синие потертые джинсы, такие же небрежные кеды, отталкивающие всех прохожих.

— Бомжиха, честное слово, — прохрипела я, поправив неухоженные волосы.

Старшая школа имени Дэвида Картера ждет меня... Бабушка успела рассказать, что она не плоха, и, в принципе, у нее не очень строгие учителя. Ну, на данный момент это мне на руку.

— Сверни горы, Адочка! Моя внучка!

— Слушай, а можно я просто вернусь в комнату? Пусть горы стоят, зачем вторгаться в природу? — я сотворила жалобный взгляд на лице. Бабушка лишь закатила глаза, вытолкнув меня из дома. Захлопнула дверь, словно намекая, чтобы не возвращалась. — Черничку не выгоняй! Ты помнишь своё обещание?! — крикнула в дверь я, услышав молчание и шелест весенних листьев.

Машины разного класса и цены просто разрывали школьную стоянку. Я и понятия не имела, как протиснуться и вообще пройти ко входу в здание. Окружная площадь мала, поэтому вся она обставлена машинами. Да, молчу о безопасности местных жителей. Что ночью в городе творится, что днем. Угроза для жизни за угрозой.

Что ж, ничего не оставалось, как грести среди машин. Ученики копошились также между автомобилями — кучками, прям как животные. Хотя мы и есть животные.

— Какой вообще первый урок? — зашипела себе под нос, как рев мотора заглушил даже собственные мысли. В спину врезался холодок и косящиеся взгляды. Внутри начало распирать чувство ужаса, все взгляды лишь подогревали почву.

Все ужаснувшееся окружение заставило обернуться. Выполнив простой поворот, увидела огромный черный мотоцикл, во всю несущийся прямо на меня. И нет, чтобы просто отбежать, я зачем-то пригнулась. Да, молодец, Ада Форстерс, глупости в башке выше крыши.

Выступившей из телесной "брони" собственной ногой почувствовала горячее, как пламя, колесо. Быстрее отпрянула, начиная просто ликовать внутри от того, что жива. Но снаружи — каменное лицо, не осознающее, что сейчас произошло.

— Новенькая!!! Ты в порядке? — меня дергали за плечи, так яростно и жадно, но я продолжала рыскать взглядом пустоту. Позвольте мне понять произошедшее. Меня чуть не сбил огромный мотоцикл. Похоже, водитель поистине мастерски владеет данным транспортом или же я супер везучая сегодня.

Меня продолжали трогать, щупать словно до самых костей, проверяя цела ли я. Да мой волосок даже не тронули, о чем вы...

Даже не взглянув на человека, яростно переживающего за меня, я встала, вновь обернувшись к мотоциклу. Черная кожаная куртка, зауженные джинсы того же материала, идеально очищенный мотоцикл — он явно "очень крут", ну или что-то в этом роде. Таких называют еще "красавцы школы" или "знаменитости". Он стоял в облаке дыма от сигарет. Даже с трудом было рассмотреть его лицо. Открытые части тела были усыпаны татуировками, вызывающими у меня отвращение – черепа в огне, черепа в чаше с какой-то жидкостью, черепа в черепах, странные и незнакомые мне символы и изображения всё тех же мне невесть каких людей...

Также я рассмотрела множество перевернутых крестов и других изображений. Из-за столь огромного и густого облака дыма начала без устали кашлять.

— Извини, что влезла. Прошу прощения, — еле выдавила я благодаря пассивному курению. Терпеть не могу курящих — мгновенно задыхаюсь и чуть ли не теряю сознание.

Он усмехнулся, пройдясь пальцами по моим волосам. Я озадаченно вновь отпрянула.

— А ты милая, — сперва мне встретилась добрая улыбка, но в считанные секунды она сменилась какой-то кровожадной ухмылкой. — Больше не появляйся передо мной. Благодари за подаренную жизнь.

Слегка запугнув, он исчез, заставив уже прислушаться к окружению.

— Она говорила с ним! Представляешь! — шептали вокруг. — Интересно, что он ей сказал!

Старшеклассницы с лицом красным, как помидор, смотрели в сторону уходящего, а затем и вовсе побежали за ним. Я наблюдала все это. Уже вблизи входа в мою новую школу он поработал головой, хрустнув шеей. Выглядело сильно...

— Хэй! Так ты в порядке или нет? — в сознание ворвался все тот же беспокойный женский голос.

— Д-да, — я робко кивнула, наконец присмотревшись к переживающей персоне. Внешность с обложки бросилась мне в глаза. Я не могла оторваться от черных, как в глянцевых журнальчиках, волос, пухлых коралловых губ и карих глаз. У нее была великолепная внешность, однако стиль в одежде... молчу... Рваные, очень рваные джинсы с завышенной талией и черная, как ее прекрасные волосы, футболка до середины бедра не вызывали у меня особого желания общаться с ней дальше.

— Ты сейчас разговаривала с самим Кейном Уинтером, ну надо же. Я даже завидую. Похоже, мои догадки стопроцентно оправдались. Он — "звезда" и "знаменитость" школы, который ничего не видит дальше своего носа. — Он посмотрел на тебя сначала так мило, но потом, поверь мне, в следующие секунды ты почти оказалась в его черном списке.

— Черный список? Что за черный список?

— Это...

— Нет. Мне неинтересно, — заглянула в эти карие глаза. — Извини, я пойду.

От высокомерия этого парня, имя которого я даже не запомнила, аж легкая дрожь пробилась в мое тело. Однако эти желтые глаза так знакомы, черная куртка, да и внешность...

— Подожди же ты! — я услышала уже отчётливо запомнившийся голос. Женская рука одернула мое плечо, заставив обернуться. — Знаешь, мы бы могли и познакомиться!

— Я... не люблю новые знакомства, — сделала несколько шагов вперед, но в мгновение ока остановилась. Мне нужен гид по новой школе. — Я Ада... Ада Форстерс, — обернувшись, протянула ей руку.

— Райли Колман, — подбежав, она пожала мою руку.

— Новая добыча, Рай! Ву-ху! — мимо нас промчался какой-то парень на скейтборде. Посмотрел на меня, уважительно приподнял с головы кепку, укатив дальше.

— О чем он? — скорее встрепенулась я.

— Да, можно меня называть Рай..

— Я о другом. Почему "новая добыча"?

— Могу я тебя попросить забыть об этом?

— Не обещаю, что забуду, но вопрос отложу на попозже. Не подскажешь, где кабинет естествознания?

— Естествознание?! Мне же тоже туда! — она обхватила мою руку и потащила за собой.

Школа была ничем непримечательна — то, что нужно. Ученики занимались своими делами, кто-то бросал на меня взгляды, мол, новое лицо появилось среди серой массы. Добавлю, пожалуй, еще один оттенок серого.

Миновав парочку коридоров, мы оказались в довольно крупном кабинете, где пахло чем-то подле мне незнакомым. Но запах был поистине приятен. Парты возвышались к концу класса. Поднявшись на пару ступенек, оказалась на последнем ряду и молча села. Райли присоединилась.

Я осмотрелась. Впервые я оказываюсь в школе не при детдоме. Я не назову это чем-то вроде другого мира, но сразу становится приятнее и легче от того, что по очереди не приходит твое время рассказывать отчего у тебя умерли родители.

С каждой минутой приближалось начало урока, однако сидело здесь человек семь.

— Такой интересный предмет, а люди не приходят, — я с досадой помотала головой.

— Как ты училась в старой школе?

— Я была отличницей.

— Что?! Ад, ты серьезно?!

— Не называй меня так, и да, я серьезно, — полезла в портфель, достала ручки и тетради. Только вот... телефон куда-то запропастился. Слезла со стула, скорее спрятавшись под парту, где и был мой рюкзак. — Где же он... — бурчала себе под нос.

Внезапные радостные вопли на весь класс заставили испугаться и от собственной резкости в действиях удариться затылком о поверхность стола. Звенящую тишину прервали аплодисменты и массы оваций. Потерев ушибленное место, я скорее выбралась из-за стола. На взор бросилась масса новопришедших учеников, окружающих лишь одну фигуру. Того, что чуть не сбил меня утром. Кинув рюкзак на третью парту, через одну от меня, он снял очки и свою черную куртку. Это было подобно броску в баскетбольную сетку. Янтарно-желтые зрачки окинули нашу парту безразличным взглядом, и я задумалась. Я точно где-то его видела.

— Таким отличницам, как ты, к нему лучше не соваться.

— Я и не собиралась, — проморгавшись, обратила свой взгляд на Райли. — А почему лучше не соваться?

— Еще вдохнешь бактерий слабоумия.

— И страшно, и жалко...

— Почему?

— Ненавижу, когда алюминиевый тазик строит из себя хрустальную вазу.

И я принялась не только посвящать себя новым знаниям, но и вспоминать этого человека. Вот кажется, что я его знаю... должна знать, но что-то мне мешает, подобно кирпичной стене. Моя память в такие моменты — что-то вроде непостоянной женской логики, иногда очень сильно подводит...

Порой жизнь разводит двоих людей только для того, чтобы показать насколько сильно они важны друг для друга.