Шрам
Сегодня я задал жару!
Рвал и колотил противников одного за другим, отправляя на больничные койки этот бездарный хлам.
Чувствую себя бесподобно.
В чём же причина охуенного настроения?
Может в том, что я определился с планами на будущее? Наконец задал себе новую цель, загорелся новой мечтой — создать семью, поэтому весь едва ли не искрю от счастья.
Окунаюсь в тот день, когда состоялась сделка.
— Хочу видеть Роксану на боях в следующую пятницу.
— Без проблем.
Мы жмём друг другу руки и Мирон удаляется из моего дома со своей копией подписанного договора.
И да, я вижу её на в первых рядах.
Хрупкую, миниатюрную, напуганную.
В ярком, красном платье, с глубоким вырезом в области груди.
Честно, это вульгарщина ей не идёт. Мне не нравится! Кто это так постарался мою девочку изуродовать?
Она сейчас похожа на одну из тех туповатых сосок, моих фанаток, которые бросаются голые на ринг, выкрикивая моё имя, умоляя оттрахать их прямо здесь и сейчас.
Лучше вообще без одежды…
Мечтаю увидеть Рокси голенькую.
И сделать её своей.
Стать первым мужчиной, получить все её сладкие дырочки.
Я и раньше её видел, на других боях, но она не обращала на меня внимания. Жмурилась, дрожала. Голову отворачивала всякий раз, когда я выбивал зубы врагам.
Девчонке не нравится всё, что здесь происходит. Маленькая трусишка, значит, ты очень нежное и ранимое создание? Это меня и зацепило. Что она не кидается на меня как остальные давалки, а наоборот, пытается от меня скрыться, сбежать.
Я как завоеватель заинтересовался столь дивным цветком. К тому же, как сказал Мирон, она ещё девственница. А эта новость, блять, мне просто крышу нахрен сорвала. И теперь я захотел её в тыщу раз голоднее!
Замахнувшись, со всей дури мажу по роже последнего соперника. Удар такой силищи, что от звука ломающейся челюсти в ушах свистит.
Соперник падает на пол с глухим шлепком, словно срубленное бревно.
Три.
Два.
Один.
Всем ясно, что он почти труп.
Судья вылетает на центр ринга, хватает мою руку, оглашая результат схватки не на жизнь, а на смерть.
— Нокау-у-у-т! Победа присваивается Шраму!
Ни один мускул не дрогнул на моём холодном, заляпанном чужой кровью лице. Я мутузил бедолагу от души. Кровь и мясо летело во все стороны, попало мне на глаза, грудь, даже на ноги.
Жаль парня. Но я не мог остановиться. Когда я выхожу на арену, я выпускаю на волю зверя, которого контролировать невозможно.
Я обвожу публику взглядом, замираю на моей лакомой добыче. Сердце ускоряется до вселенской скорости, когда она вдруг вскидывает вверх головку, вздрагивает, и встречается со мной глазами.
Время замирает.
Больше ничего и никого кругом не существует.
Только я и она.
— Моя, — шепчу одними губами. — Ты моя, добыча, Рокси.
***
Бой завершён, все победы мои. Я принимаю душ, привожу себя в порядок и собираюсь вернуться в банкетный зал. Обычно, получив свои бабки, я мчусь домой, но не сегодня, когда я осознаю, что Рокси сейчас находится среди гостей.
Хочется снова её увидеть. Полюбоваться вблизи. Может даже попробовать заговорить. Но… я не романтик, блять. Не знаю, как правильно надо. Наверно, как и всегда?
Пришёл. Увидел. Победил.
Взял. Нагнул. Оттрахал.
Я никогда не завоевывал девчонок. Они сами на меня вешались — бери любую, какая нравится. Несмотря на моё увечье, они текли как прирождённые суки, а многие из них считали мой шрам сексуальным. Он — придаёт важную изюминку моему охуенно-опасному образу.
Люди видят мою рожу и реагируют по-разному. Кто-то пугается, а кто-то начинает больше уважать, преклоняя колено.
Честно, я бы мог пластику сделать, с моим заработком, но решил оставить увечье, как напоминание о дерьмовой жизни, как напоминание того, что я никогда не вернусь в прошлое, никогда не буду голодать и спать на картонках в зассаных подворотнях.
Даже сильные телом люди чего-то бояться.
Даже у таких непобедимых тварей, как я, есть страхи.
Я боюсь. Боюсь потерять всё, чего добился, и стать никем. Поэтому выжимаю из себя максимум, сражаясь как в последний раз во время поединков, просто потому, что боюсь проиграть и опуститься на самое дно, как когда-то.
Я брожу по залу, заполненному гостями клуба, высматривая дочь Мирона Шахина — не могу нигде отыскать засранку. Как сквозь землю провалилась. Ко мне уже человек десять подошло, чтобы поболтать, повсторгаться моим сегодняшним выступлением, но я их жестом отшиваю. Шрам — волк одиночка. Нет привычки заводить друзей. Люблю тишину и одиночество.
Куда же подевалась эта шустрая дрянь? Неужели свинтила?
Разозлившись, я замираю напротив окна. Уже собираюсь плюнуть на поиски и испариться, как вдруг замечаю какое-то движение за окном, на территории просторной террасы.
Это она.
Ну наконец-то.
Красную тряпку видно за километр.
Моя прелесть стоит напротив перил и мечтательности смотрит в небо, а я пялюсь на её аппетитную жопку.
Вся кровь в теле за секунду ухает к члену. Он встаёт как штык и едва ли не рвёт ширинку на джинсах. Рыкнув, я бросаю ладонь на свой бугор и пытаюсь вернуть его на прежнее место. Но малейшее касание лишь усиливает стоячку.
К хренам всё собачьим!
Не могу терпеть. Хочу её, до одури.
Хочу получить девку прямо здесь и сейчас!
Да хоть прямо там над перилами нагнуть…
Сил никаких нет.
После боёв я всегда хорошенько трахаюсь, чтобы снять напряжение.
Я закипаю как чайник, забытый на плите. От грёбаного стояка в штанах и дерьмового недержания.
Набычившись, решительно иду в сторону балкона, глядя на её сочную, оттопыренную попку, которую она оставила словно для меня. Так и манит член засадить, как будто намеренно вертит задом, возбуждая.
Я почти выхожу наружу, как вдруг охреневаю!
Рокси быстро перелезает через перила, и…
Что, бляха, она делает?
Решила покончить с собой?
Дура!
Сейчас наебнётся.
Хрупкая ручка соскальзывает с перил…
Если бы не моя отменная реакция, которую я оттачивал до совершенства на ринге годами, она бы точно свалилась вниз и разбила бы себе голову.
Успел вовремя подскочить и за руку поймать.
Рывком подтянул к себе и стиснул в жадных объятиях.
Идиотка!
До инфаркта напугала.
На кой хрен туда полезла?
Хочется зарычать ей в лицо, укусить за курносый нос, перебросить через коленку и как следует отшлёпать.
Но, прижав худышку к груди, взглянув в её шикарные глаза, я потерял дар речи.
А она, осознав, кто перед ней находится, тихо всхлипнув, закатила глаза и отрубилась.
ШрамВрезала мне, значит.А потом ещё и нахамила.Ну ладно!Хочешь жёстко, будет тебе, девочка, по самые яйца!Зашипев, я прикладываю ладонь к пылающему лицу, глядя вслед убегающей стревочке.Наверно, след от её пальчиков уже проявился.М-м-м, а ударчик у малышки что надо.Вроде с виду такая маленькая, а лупит от души.Из неё бы вышел отменный боец.Когда я подхватил девчонку на руки, то в её ладошке увидел какой-то пёстрый предмет. Украшение, что ли?Уже потом догадался, что она его выронила и полезла за ним через перила.Повезло, а то я начал уже в мыслях называть её писхопаткой.Девочка коченеет от испугалась, пришлось возвращать её в чувства поцелуем…И снова я не удержался.Хотел же действовать мягко, но с ней такое невозможно.Хотел выдрать сначала, но потом, как только в личико ангельское взглянул, обо всем наху
— Братишка, любимый мой! — прыгаю в объятия Данте и вдыхаю его запах.Больше всего на свете люблю своего братика. Он один нормальный среди прочих придурошных членов придурошной семейки.Демир еще. Но второй мой братец, порой, с приколами.— Я скучала!— Уймись, мелкая, меня всего лишь неделю не было, — он кряхтит и пытается отцепить меня от себя.Наконец, после минуты мучения, я всё-таки слезаю с его шеи.— Как твои дела? — заглядываю в омуты синих-синих глаз и тону в них, любуясь красотой столь необычного оттенка.— Дела… такие себе.Улавливаю в голосе братика явное беспокойство.— Что стряслось?— Да вот… проблема одна появилась. Одна девчонка… от меня... в общем…— Залетела? — таращу глаза.Вот это поворот.Надеюсь, я ошиблась в догадках, ибо это будет полнейшей жопой!— Балин, Р
— Постой, Серый, у меня есть идейка! — прыщавый шаркает ботинками, приближаясь к главарю. — Вот, девчонке для хорошего настроения, — подмигивая, вытягивает ладонь вперёд.Мои глаза широко распахиваются, по щеке катится слеза. На ладони ублюдка лежит крохотный белый кругляшок.— Нет, нет! Вы не посмеете, придурки! Мой отец вас за члены подвесит, а перед этим заставит у самих себя отсоса…— Держи её!Один выкручивает руки, второй хватает за скулы, нажимая на них, с силой открывает рот и заталкивает внутрь таблетку. Зажимает нос, чтобы я проглотила.Не могу выплюнуть!Задыхаюсь…Не понимаю, как против воли глотаю это дерьмо — из-за угрозы удушья.— Вот так вот! Через пять минут ты будешь сама бросаться на наши члены, — похлопывает по щеке.Моё сердце сейчас разорвется.К горлу подступает тошнота, а перед глазами всё расплывается.— Что т
— Ты такой секси… Шрам.Резко поворачиваю голову в сторону моего спасителя, облизав губы, и бросаюсь во все тяжкие, протягивая к нему ладонь.— Ох-ре-неть…Хихикнув, провожу рукой по мужественному, брутальному лицу с жесткой щетиной.Странно, или я сошла с ума, или он оно мне кажется прекрасным? Только сейчас я смогла его разглядеть и поняла, что оно меня возбуждает.В глазах все вращается как на каруселях, а бедра скручивает мучительной сладостью. Шрам ловит мою руку, крепко сжав запястье, угрожающе шипит:— В какую игру ты решила со мной поиграть, девочка?— Мне так жарко, мне безумно сильно жарко! Я вся горю… Ты можешь вызвать пожарных? Или, нет… лучше сам потуши мой пожар, — бромочу какой-то немыслимый бред. Слова с губ слетают сами по себе.Вторую, свободную руку, я кладу на его жесткую щетину, глажу её, веду ладонью вниз, двигаясь к шее, а потом останавливаюсь на м
Оттягиваю резинку трусов и ныряю внутрь.Там жарко.Хватаю толстый ствол и вытаскиваю инструмент наружу.О, боги!Вот это мамонт!Толстый. Сочный. Обжигающий.Пружинит и покачивается перед моим лицом.Целая бита.Нет. Автомат. Калашникова.Теперь понимаю девчонок-фанаток.Все они мечтают заскочить на такую изумительную длину.Вытаскиваю его и начинаю тщательно исследовать. Я никогда не видела мужских органов. Тем более так близко. Мне всегда было любопытно потрогать, пощупать, подергать главный орган мужского организма и познакомится с ним ближе.Он очень приятный на ощупь. Хоть и огромный, мощный, но бархатный. У него бархатный ствол и пышная, бархатная головка, которая щедро выделяет бесцветную, вязкую жидкость.Как завороженная смотрю на агрегат и начинаю действовать по наитию. Просто вожу рукой вверх и вниз. С каждым движением чувствую, как он твердеет, дергается, увлажняется.&mdas
— Доброе утро. Пришла в себя?Слышу шаги. Потом ещё какой-то звук. Как будто кто-то шторы распахнул.Да, я была права. Яркий свет ударил в лицо, заставляя глаза зажмурится.Этот голос… Только не ОН.Тру веки и сажусь на кровати.Тело шатает, в горле пульсирует неприятная сухость.Ой-й-й, блин!Как же жутко болит голова.— Таблетка и стакан воды на тумбочке.Массивная фигура великана замирает напротив кровати.Я окидываю Шрама взглядом с ног до головы.Ух, вот это тело!Самая шикарная мужская фигура на свете.Эталон мощи, грации, дьявольски-опасной красоты.На нем сейчас надеты серые спортивные штаны и белая футболка, облегающая каменные бицепсы и граненые кубики пресса.Уши вспыхивают жаром.Эти просторные хлопковые штаны очень четко натягивают большой и толстый орган. Выглядит развратно и сексуально…Господи, Рокс, ты больная?Ну чт
Спустя несколько дней.Я сижу как узник, запертый в тюрьме. Жизнь превращается в одну сплошную и нудную рутину. Побег завершился провалом, я опять попала в лапы монстра, и он пригрозил мне, что если ещё что-то подобное произойдет, то он меня на полном серьёзе выпорет ремнём по заднице. Или наденет на шею ошейник с маячком.Шрам сказал, что придёт время и он меня заберёт. А пока я должна жить в родительском доме и жить обычной жизнью. У Шрама начинается тур поединков, он будет часто пропадать в командировках. Значит, свадьба отменяется. До тех пор, пока мне не стукнет двадцать. Что ж, еще не все потеряно. У меня в запасе есть несколько лет. Тогда мой покровитель завершит карьеру в кровавом спорте и сделает меня своей женой.Шрам привез меня домой, передал лично в руки Игорю, которому я показала язык. А потом убежала в дом. Если честно, то на какой-то миг я не захотела отпускать моего спасителя. Я почувствовала что-т
Я жду пока Данте свалит, а затем снова возвращаюсь к девушке, которая как бедная родственница забилась под лестницей, присев на диванчик.— На горизонте чисто? — хихикаю я и крадусь вниз по лестнице, жестом показывая охраннику палец, который прижимаю к губам.— Вроде того, — она дарит мне лёгкую улыбку, поднимается с дивана, шагает навстречу.Мы замираем напротив огромного панорамного окна, завешенного полупрозрачным белым тюлем.Я задумчиво буравлю гостью взглядом и уверенно спрашиваю:— Кто ты? Откуда?Девушка мается с ответом. Как будто что-то боится.— Местная я, — неуверенно лепечет, а потом вдруг переводит взгляд в окно, вздрагивая.Там, в беседке, в саду, мы замечаем какое-то движение.— Старая знакомая Данте, — добавляет, не отрываясь от окна, и хмурится.В саду мы видим приличное скопление людей и что-то, похожее на шумное застолье.Девушка напу