– Ты уверен, что он нас выдержит? – поинтересовался Кайл, скептически оглядывая старинный мост.
– Может статься, им перестали пользоваться не из-за страхов перед горами, а из-за страха, что он развалится, – поддержал полукровку Наир.
Эливерт спрыгнул с Ворона, оценивающе осмотрел ветхое сооружение, пару раз топнул по брёвнам у самого края, вцепившись в полусгнившие перила, попытался их раскачать. Мост нехотя заколыхался, заскрипел, как сухое дерево на ветру. Казалось, он стонет и жалуется, недовольный тем, что его покой потревожили.
– Да, благонадёжности ему недостаёт… Но нельзя судить по внешнему виду. Проверять надо.
– Как проверять-то? – не понял Наир.
– Ногами, – хмыкнул атаман. – Пройду туда и обратно. Если выдюжит – можно ехать.
– А если сломается? – ухмыльнулся Далард.
– Значит, нельзя ехать, – отрезал Эливерт, бросив на рыцаря разд
КирлияНыряя в волны толпы безликой,Жадно вдыхая эмоций запах,Я чувствовал жизнь, необузданно дикуюЛишь там, где ступала опасность на лапах.Ты рядом летела, земли не касаясь,Я думал о многом, мы строили планы.И лица людей, как листья по осени,Менялись, что очень меня забавляло.Ты очень любила разглядывать руки,Разгадывать тайны запутанных линий.Встречая рассвет беспощадно красивый,Босая тревожила утренний иней.А линии были такие глубокие,Твои на мои совсем не похожие.Соединим руки наперекор судьбам.Кто сказал, что мы будем с тобой одинокими?Лети, моя птица! На любимых не злятся…Пропускаю через себяТвой свет током через душу.
Змеиное логовоСо мною – нож,Решил я: – Что ж, Меня так просто не возьмёшь!Держитесь, гады! Держитесь, гады!К чему задаром пропадать?Ударил первым я тогда,Ударил первым я тогда –Так было надо.Владимир ВысоцкийК тому времени как путники добрались до городка Ялиол, Соур была совсем плоха. Радужные надежды на её исцеление не оправдались. Уже через день после того, как они покинули безымянный постоялый двор, болезнь вернулась с новой силой.Больше всего угнетало то, что никто не мог понять её природу. Это не походило на простуду или какое-нибудь воспаление – у Соур не было ни кашля, ни насморка, её не мучали какие-либо определённые боли. Иногда у неё поднималась температура (обычно ближе к ночи), и всё! Но при этом у бедной девушки совсем
Соур притихла, погрузившись вновь в странное состояние где-то между сном и забытьём. А Настя так и не решилась прилечь, хоть и валилась с ног от усталости. Она то и дело поглядывала, как тяжело и редко дышит фрейлина Лиэлид, бледная и осунувшаяся. Сейчас, в свете лампады, её вид пугал ещё больше. Романова боялась сомкнуть глаза – вдруг больная умрёт во сне, а Настя не услышит и не успеет помочь.Впрочем, чем она может помочь? Она ничего не смыслит в болезнях и лечении. А тут – не вызовешь скорую, укол не поставишь и даже просто в аптеку за таблеткой не сбегаешь.«Только бы лекарь нашёлся! Только бы нашёлся! Быстрее, ребятки, милые мои! Быстрее! Помоги им Великая Мать!» – мысленно молилась она.А минуты тянулись так медленно, так невыносимо медленно. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от тягостного ожидания, Настя решила умыться и привести себя в порядок.Благо, молчаливая служанка, что провожала их до комнаты, сразу п
В ночной темноте, как в облаке, гасли все звуки. И лишь мерный цокот копыт нарушал эту абсолютную тишину, раскатывался эхом по выстеленной брусчаткой мостовой. Ехали рядом, почти стремя в стремя. Молчали оба.А Настя упорно избегала даже смотреть в сторону разбойника.Поскольку на разговоры можно было не отвлекаться, Дэини всю дорогу продолжала заниматься мысленным самобичеванием. Она уже успела отругать себя за все ошибки не меньше сотни раз, но пыла не поубавилось.Стоило, конечно, переживать о другом. Например, о том, как выбраться из города и не угодить в темницу или на виселицу. Но собственное душевное равновесие, так грубо нарушенное неожиданными обстоятельствами, оказалось для Насти важнее даже жизни и свободы.Кроме того, ко всем неприятностям сегодняшней ночи теперь добавилась ещё одна… Навязчивая мысль крутилась в голове девушки: неизвестно, каково сейчас состояние Соур, но даже при самом оптимистичном раскладе, на день
Топлюхин прудЛюбо, братцы, любо, любо, братцы, жить!С нашим атаманом не приходится тужить!Казачья песня.Он был невероятно красив. Высокий и статный, как хороший породистый жеребец. Смуглый брюнет, не в пример большинству южан. Этот цыганский загар, тонкие усики и испанская бородка, придавали его внешности что-то флибустьерское.По крайней мере, в представлении Насти именно так должен был выглядеть настоящий капитан пиратского фрегата, столетия назад бороздившего солёные просторы Карибского моря. Разумеется, она отдавала себе отчёт, что все эти романтические фантазии, порождённые приключенческими фильмами и книгами, не имели ничего общего с реальностью.Настоящие пираты – и в прошлом и в настоящем – жадные до наживы бродяги и преступники, вшивые, небритые, грязные, зачастую пьяные и весьма неприятные личности. Но стереотипы – штука неистребимая! Вопреки очеви
– Кстати, а что за странное название? – подозрительно спросила Рыжая.Местечко, куда они направлялись, давно не давало ей покоя.– Ну, слушай, ещё одну байку расскажу! – добродушно отозвался Ворон. – Как обычно со страшным финалом.Жил тут года три назад один почтенный эрр. Была у него мельница, хозяйство всякое и молодая жена. Красивая, любимая, а кроме того, ещё года не прошло, как она родила ему долгожданного сына. У самого-то мельника голова давно побелела, и отнюдь не от муки. Но трудился он как бык в поле. Всё, чтобы любимая жёнушка как сыр в масле каталась! Да и будущему наследнику хотел оставить такое состояние, чтобы тот его после смерти не попрекал. Не покладая рук, мельник этот в поле за лесом хлеб выращивал, а потом сам его и молол, и увозил в Митувин продавать…На горизонте тучи собирались в сизую стаю. Солнышко стремительно катилось к горизонту. Настя ехала бок о бок с Эливер
– Дэини! Девочка моя… Живая! Всё уже позади! Всё! Тише!Эливерт присел рядом, несмело дотронулся до её плеча.Он знал только один способ утешения плачущих девушек, но сейчас он показался атаману неуместным.– Ты живая! Слышишь?Настя подняла заплаканное лицо, села на колени. Он с тревогой заглянул ей в лицо, улыбнулся ободряюще.– Жива, и даже относительно цела.Эл хотел коснуться её щеки, но не посмел – только теперь заметил, что ладони перепачканы кровью. Дэини тоже посмотрела на его руки, и слезы хлынули с новой силой. Атаман поспешил смыть следы кровавого побоища – багровые струйки на глазах растворялись в ледяной воде.Уже чистой мокрой ладонью стёр солёные капельки с её щеки.Сразу стало легче. Вода всегда исцеляла Настю, хотя сегодня она её чуть не погубила.Эл помог ей подняться на ноги, и, поддерживая за талию, повёл к крыльцу, медленно и о
Ночь царствовала вокруг, тиха и загадочна. Капли дождя, скатываясь с крыши, разбивались о перила крыльца, пританцовывали на листьях деревьев. Топлюхин пруд переливался как драгоценный камень. Тихо шелестели камыши. И свежий ночной ветерок нежным шёлком холодил кожу.Эливерт стоял за спиной. И она чувствовала его дыхание и даже улавливала биение сердца. Он застыл совсем рядом, не прикасаясь, но вдыхая аромат её волос и ощущая тепло её тела.Настя словно увидела себя со стороны – вот она замерла в ночной мгле, как трепетная лань, что ловит запахи дождя… Босоногая, в короткой рубашке, что ей явно велика, и так и норовит соблазнительно соскользнуть с плеча, рыжие кудри рассыпались по спине. Слегка смущённая своей ошибкой, такая трогательно непосредственная и безумно притягательная в своей естественной простоте. Что может быть желанней?Эливерт коснулся губами её волос, и горячее его дыхание во всём теле пробудил