Остров Тенерифе, Канарские острова, Испания
Рассвет разбросал по светлеющему небу, с угасающий россыпью звезд, алеющие и розоватые блики. Рождающееся из бескрайнего обманчиво-спокойного океана солнце окрасило темные воды в кровавые цвета. Полная тишина нарушалась только шумом океана. Величественного, мощного, бесконечного. Млечный путь, рассекающий многоцветное небесное полотно, медленно таял. Солёный ветер мягко толкал невысокие волны на берег. Размеренно, лениво. Одна за другой они накатывались на песок, оставляя незатейливые дары: ракушки и кусочки водорослей.
Высокая темноволосая девушка в коротких шортиках и футболке, медленно брела вдоль берега, оставляя на песке, перемешанным с мелкой галькой, следы от голых ступней. Она держала в руках небесный фонарик, ее длинные почти черные локоны развивались на ветру, взгляд был прикован к багровому горизонту. Наблюдая за рождением светила, она остановилась в нескольких шагах от кромки воды, о
Небо цвета поблекшего пепла.Каждый миг может стать последним.Холодно, хоть и по-прежнему пекло,Нам не надо наград посмертных.Лишь бы крепко обнять любимыхПод безоблачно-синей гладью.Ради них сквозь огня лавину -Пока жив, пока силы хватит.Макс Лоренс Пролог Россия. Ростов Великий. 27 ноября 1995 год.Мама разбудила рано, за окном еще темнела ночь. Поспешно одела меня, повторяя, что нужно торопиться. Куда? Куда торопиться? — не до конца проснувшись, размышлял я. Теплую кровать покидать не хотелось, еще меньше хотелось выходить в трескучий мороз на улицу. Тетя Тоня провожала нас до калитки, плакала, целовала мои лоб и щеки, поправляла шарф и варежки. А потом долго смотрела вслед, я махал ей руками и улыбался, не понимая, почему обычно веселая и улыбчивая тетя Тоня грустит. Мама кутала мен
Россия. Ростов Великий. 1996 год.— Почему именно этот мальчик? Он у нас совсем недавно и еще не до конца адаптировался. У вас могут возникнуть с ним сложности. Вы хорошо подумали? — крупная суровая женщина в сером шерстяном костюме, из-под которого выглядывала неопределенного цвета блузка, поочередно одарила потенциальных усыновителей пристальным взглядом. Когда им перевели ее слова, молодые супруги Спенсеры, приехавшие за приёмным ребенком из Америки, переглянулись и синхронно кивнули. Вежливо улыбнулись.— Мы видели мальчика на прогулке, — произнесла Эмма Спенсер по-английски, прижимая к груди сумочку из мягкой бежевой кожи. Девушка-переводчица, скромно расположившаяся на выцветшей тахте у стены за спинами Спенсеров, быстро перевела сказанную фразу, но Антонина поняла и без нее. Стивен Спенсер обнял жену за плечи, нежно ей улыбаясь.Лютаева Антонина Федоровна почувствовала легкое раздражение, глядя на явно небедствую
Сент-Луис, Миссури, США, 2007 год.— Эби, это просто гроза, — и словно наперекор моим словам, раздаётся оглушительный, сотрясающий стены дома раскат грома, освещая спальню Эбигейл вспышками молний. Удар ветра бьет в окно, распахивая его. Струи дождя мгновенно оказываются повсюду: на подоконнике, полу, и брызги летят на кровать Эби. Я подхожу к окну, закрываю его, и возвращаюсь. Она жмется к стене, натягивая длинную сорочку с розовыми Микки-Маусами на колени, прижатые к груди; всхлипывает и прячет лицо в ладонях. Ей одиннадцать, но Эби жуткая трусиха. И у ее страхов есть весомая причина. В отличие от Гектора, брата-близнеца Эбигейл, я никогда не смеюсь над ней, когда во время грозы Эби забивается в угол и начинает дрожать, как тростинка до тех пор, пока стихия не успокоится.Когда ей было семь, гроза застала нас с семьей в парке на пикнике, и молния ударила в шаге от нее, подпалив траву. Она тогда потеряла сознание, и все с перепугу решили, что
Я думал, что кошмар закончился, но тьма выплевывает меня обратно. Прихожу в сознание на полу автомобиля, несущегося на бешеной скорости. Моя спина прижата к двери, колени — к груди. Пытаюсь пошевелиться, но боль простреливает от виска к затылку, парализуя конечности. Мои руки связаны. Я поднимаю голову и встречаю взгляд человека, из-за которого погибли мои близкие. Кертис лежит на заднем сиденье в своем чёртовом костюме. Его дыхание рваное и нервное. Я испытываю мрачное удовлетворение от его мучений. Мне хочется, чтобы он страдал еще сильнее, чтобы выл от боли, плевался собственными легкими.— Я был прав, — хрипит он. Потемневшие от боли, синие глаза неотрывно следят за мной. — Ты не похож на нее, — ублюдок кашляет и из уголка губ стекает струйка крови. Я много раз видел такое в боевиках. У него внутреннее кровотечение. Он умирает. Прямо сейчас. — Ты похож на меня, — ухмылка кривит пересохшие губы.— Мой
2008-2014 года. Сент-Луис. Переждать какое-то время... Когда я рассуждал таким образом, в моем представлении этот срок варьировался от недели до месяца. Потом я расширил его до полугода, но не переставал ждать каждый день. Иногда меня охватывали паника и отчаянье, и я впадал в уныние, теряя надежду.Кеннета Гранта для меня не существовало. Это был мифический персонаж, о котором мне рассказывал Логан, пытаясь украсть у меня самое главное — веру в то, что моя прошлая жизнь была настоящей. Точно также для меня не существовало Кертиса Моргана с его кровной местью.Я думал обо всем, что произошло, думал часами, анализируя каждый кадр из событий той ночи, и все, что случилось после. Я искал оправдания и причины, по которым отец не может вытащить меня из этого чертова семейного гадюшника Морганов. Меньше всего я хотел, чтобы отец подвергал риску себя и близнецов. И, если нет способа вернуться за мной, я… прим
Ее звали Фей. Фей Уокер. Вместе со своими родителями она переехала в дом по соседству, когда мне было пятнадцать. И стала первой девушкой, в которую я по-настоящему влюбился. Она была младше меня на год, но уже выглядела убийственно-женственной. Бирюзовые глаза, длинные белокурые волосы, персиковая кожа. Стройная, гибкая, с задорной чертовщинкой во взгляде. Солнечная, яркая, светлая. Ее соблазнительная фигурка только начала оформляться, но уже будоражила мое воображение. Имя Фей удивительно подходило ее прекрасной обладательнице. Как-то родители Фей устроили дочери день рождения в саду, и среди гостей было много других ее симпатичных подружек. Но она выделялась на их фоне, словно происходила из какой-то особенной, избранной касты. Белое платье нежно обтекало стройную фигуру и струилось по телу, светлые волосы, завитые в объёмные локоны, обрамляли кукольно-красивое личико с огромными сине-зелеными глазами и полными губками. Это была магия. Я просто прилип
Лето 2015 года. Рабочий день длится бесконечно. Пульсирующее напряжение взрывает виски жуткой мигренью. Телефоны не умолкают ни на секунду; совещания, переговоры, незапланированные встречи. Ни минуты свободного времени. Обедаю прямо в офисе, если сам вспомню, что случается не всегда, или если Кайли Грэм, моя секретарша, побеспокоится о боссе и закажет еду из ресторана.Неделя выдалась дико напряженной. Я дважды летал в Канзас-Сити, чтобы лично разрешить некоторые сложности с разгрузкой баржи в порту. Моего присутствия потребовал Логан на двух благотворительных вечерах — один в Чикаго, второй — в Колумбии. А, если Логан требует, приходится выполнять. Я крайне редко нарушаю правила, озвученные Морганом-старшим в нашу с ним вторую встречу.Но нет, я не смирился и не принял правила игры, а веду свою, требующую взвешенного и аккуратного подхода. Мне необходимо его расположение, доверие и признание моих достижений &mda
Прием по поводу помолвки сына сенатора проходит в его огромной резиденции недалеко от района с правительственными зданиями столицы Иллинойса Джефферсон-Сити. Это маленький административный городок на берегу реки Миссури. Ничем особо не примечательный, и даже не имеющий своего аэропорта. Куда большее впечатление производит сама резиденция, занимающая не меньше двухсот гектаров земли, включающая в себя несколько коттеджей, расположенных вокруг огромного хозяйского дома из белого камня; личную конюшню, искусственное озеро, несколько бассейнов, посадочное-взлетную площадку, поле для гольфа и множество других строений.Светское мероприятие с показной роскошью, на котором присутствуют самые влиятельные люди штата. Большая гостиная, украшенная дорогими декорациями, легко вмещает около двухсот человек. Длинные столы, накрытые белоснежными скатертями с золотой вышивкой, заставлены многочисленными закусками на самый изысканный вкус. Среди разодетой, сверкающей бриллиантами толпы гостей