«– Вы красивые, но пустые, – продолжал Маленький принц. – Ради вас не захочется умереть.» Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»
Джамаль
Как минимум три Эйнин выдержала. И даже осилила четвертый, самый длительный и выматывающий раунд, после которого вырубилась мгновенно, прямо подо мной — взмокшая, охрипшая, вымотанная, но довольная. По крайней мере, мне хочется верить, что моя жена осталась довольна своей первой брачной ночью. Не могу быть в этом до конца уверен, так как даже во время оглушительных сокрушающих оргазмов, которые мы пережили вместе, я со свойственной мне наблюдательностью замечал в глубине затуманенных удовольствием глаз отголоски горечи и невысказанной потаенной боли.
Я пытался развеять ее сомнения и печали, можно сказать, выбился из сил, хотя… Сил и энергии во мне прибавлялось с каждым новым стоном, который срывался с полных чувственных губ Эйнин. Он
ЭрикаЯ твоя, конечно, твоя, Джамаль. Но сейчас эти слова служат мне довольно бесполезной таблеткой, не спасающей от ужаса и тревожных чувств, царапающих и изводящих изнутри, сжимающих грудную клетку бетонными плитами. Я чувствую себя оголенным проводком, раскаленным до максимального напряжения, в тот момент, когда с минуту скитаюсь возле двери в спальню Джамаля, словно загнанная в клетку львица, не в силах безоговорочно выполнить его приказ и уйти вот так… почему сегодня? Почему сейчас? Расставаться с ним больно, невыносимо. Страшно. Словно перевязана с ним, вплотную переплетена нашими чувствами, которые мы наконец не боимся отдавать друг другу.Почему сейчас, когда все так искренне, по-настоящему, открыто. Когда приняла его со всеми условиями и недостатками, с проклятыми женами, стала третьей из них, наплевала на все, и будь что будет… любит меня он, всем сердцем чувствую это, поэтому и не жалею ни капли о своем решении
«Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.» Владимир МаяковскийЭрикаДовольно непривычно «загорать» не в открытом купальнике, а длинном платье-рубашке пудрового цвета, подол которого я слегка поднимаю до уровня колен, опасаясь сгореть под жалящим солнцем Анмара. С долей тревоги взглянув на часы замечаю, что их стрелки указывают на цифру одиннадцать, и перевожу взгляд на Резу с Эмилией, что увлеченно о чем-то спорят друг с другом, выстраивая замок из мокрого песка. Довольно интересно наблюдать за тем, как они разделяют обязанности при совместном строительстве. Сначала Реза нарисовал и спроектировал будущий дворец и минут пятнадцать объяснял Эми, как они будут его воздвигать, и четко обозначил фронт работ для девочки, приказав ей заниматься женской половиной замка и садом. Мальчик взял на себя проектирование и строительство мужской, самой сложной части жилища и укладкой крепкого
Кемар. Аззам. 17 лет назад— Не родной я вам, выходит? — охрипшим голосом спросил Джамаль, и, обняв отца, на плече его лицо спрятал. В горле зацарапало, плакать хотелось, но слёз не было, только в груди горело так, что дышать больно.— Да как не родной, Джамаль? Мы тебя на своих руках с матерью вынянчили, есть в тебе наша кровь или нет — не имеет значения. Ты дальше слушай, чтобы понять все правильно, — Омар Камаль издал судорожный всхлип, полный мучения. Джамаль видел, как тяжело отцу продолжать рассказ, и его собственное сердце в этот момент почти не билось. Мальчик знал, что правда, которую скрывал Омар долгие годы, навсегда перевернет его жизнь, но остановить не мог. — Что случилось дальше? — едва слышно подтолкнул Джамаль отца. В ушах отчаянно стучал пульс, в горле пересохло.— Три дня ожесточенных боев в окрестностях Аззама мы провели в подвале, — судорожно сглотну
Эрика Из крепких объятий сна меня вырывает оглушительный раскат грома, сотрясающий стены нашей уютной виллы на берегу Индийского океана, куда мы прилетели отдохнуть и отметить третью годовщину свадьбы.Сердце, взволнованное внезапным «выстрелом» небес, болезненно сжимается и с перебоями бьется о ребра, пока я пытаюсь спрятать лицо от вспышки молнии, на мгновение озаряющей нашу с Джамалем спальню. Я вижу ее даже сквозь полузакрытые веки, и очередной рокочущий звук, разрывающий грозовые тучи, заставляет меня нервно поежиться на кровати, сжаться в беззащитный комочек. Подобные тропические ливни всегда настолько жуткие и мощные, что я всерьез переживаю за то, что нашу нескромную виллу из дерева и камня вот-вот может снести бушующий муссон, а сами раскаты грома и ослепляющие вспышки кажутся настолько «близкими», что в голове невольно возникают жуткие образы Бог
Жизнь безлюбви — цветок безаромата, какговорят наВостоке.Понсон дю Террайль. Тайны Парижа.ПрологПровинция Кемар. Поселок Аззам. Семнадцать лет назадИмам Ибрагим пришел на торжество последним. С его появлением смех и музыка стихли, и все присутствующие склонили головы в почтенном молчании. В тени финиковых пальм за простыми деревянными столами на широких скамьях, которые гости вынесли из собственных домов, расположились почти все жители Аззама. В самом центре, на отдельном кресле, обтянутом белой тканью, в традиционном головной уборе и расшитой золотом рубахе усадили самого виновника события — одиннадцатилетнего Джамаля Камаля, который с задумчивым выражением лица и вымученной улыбкой принимал поздравления от многочисленных гостей, среди которых почти не было женщин.Исключение составляли только мать и сестры Джамаля. Оставаясь практически незаме
«— Помнишь, у Хемингуэя в «Прощай оружие» Кэтрин перед смертью просила Фредерика не говорить «наши слова» другим женщинам? Это важно, Мэрилин. Это очень важно – не говорить другим «наших слов». Надеюсь, ты это понимаешь.» Артур Миллер к Мэрилин МонроНаши дни. США, Нью-ЙоркРика «Мисс Доусон, хотите сказать, вы не в курсе, что поддерживаете ежедневный контакт с наследником Анмара?» Сказать, что этот вопрос, заданный Стефаном Смитом мне только что на жестком допросе, который устроили мне «боссы» отдела национальной безопасности, парализовал меня, поверг в шок, окатил ледяной водой с головы до ног, заставив нервно дрожать и обессиленно сжимать кулаки, находясь под прицелом соколиного взгляда моего бывшего начальника, значит — не сказать ничего. Последний час жизни был одним из самых унизительных эпизодов, какие только до
Анмар. г.АсадДжамальПосле полученного сообщения от Кадера о срочной встрече прошла почти неделя, прежде чем он соизволил появиться. Внешняя камера зафиксировала незваного гостя, послав тревожный сигнал на мой мобильный. Но какого черта Таир делает здесь? В доме, где я никогда не принимаю визитёров, где единственной прислугой является Адела, мать девочки, которую на моих глазах продали на аукционе. Мне пришлось подключить личные связи, чтобы найти Эмилию, но внутренней разведке удалось вычислить только Аделу, нелегально вывезенную в Анмар вместе с дочерью. Их разделили на границе и продали в разных лагерях Шатров Махруса. Женщине удалось сбежать, и она обратилась в полицию в надежде, что там помогут с розысками дочери. Так я и вышел на нее и организовал дальнейшее расследование. Аделе некуда было пойти, а я нуждался в порядочной прислуге. Чтобы не сойти с ума от волнения и тревоги, она согласилась. И стала первой женщиной, переступившей порог до
«Мужчина жесток, когда он не любит больше. В особенности, если он любит другую.»Анн и Серж Голон, "Анжелика"Кемар. Аззам. 17 лет назадОмар Камаль с отцом возвращались из небольшого поселка, где целый месяц реставрировали мечеть, пострадавшую от пуль повстанцев. Путь лежал через пустыню. Они вышли с рассветом, половина расстояния была уже пройдена, когда отец предложил устроить привал, заметив пару одиноких финиковых пальм. Оставалась всего пара километров до Аззама, но солнце шпарило так, что дышать было невозможно. Они сели прямо на песок в тени скудных листьев, прислонившись спинами к жесткому шершавому стволу дерева, отец протянул Джамалю бутылку воды, и заметив подаренный перстень, блеснувший на пальце сына, резко сжал его локоть. — Тебе не стоит носить его открыто, Джамаль, — строго произнес он. На смуглом обветренном лице Омара Камаля обозначились глубокие морщины.