Ученик отступил. Дженнет картинно похлопала в ладоши.
— Браво, мистер Гилон, — прокомментировал произошедшее милорд Йен.— Он вас победил, — выкрикнул Отес.— И получил зачет, — кивнул учитель. — Напомните мне в следующий раз, что фехтовать и одновременно пытаться уследить за кучей неумех — не очень хорошая идея.Корин хмыкнул, но сказанное нисколько не смутило улыбающегося Вьера.— А вам урок на будущее, мистер Гилон: не полагайтесь только на железо, когда смерть нацелилась в лицо, противник может попытаться остановить ее голыми руками, — магистр опустил рапиру и продолжил. — Дженнет, вам тоже зачет, Мэрдок, — он посмотрел на парня. — Зачет, но… Я понял, почему ты сдержал удар. Здесь и сейчас, в ученическом поединке против Астер. Понял, но если бы ты сражался против герцогини, получил бы неуд.Хоторн нахмурился.— Ты должен помнить, что в бою не бывает мужчи— От черта молитвой, от тебя ничем. Что ты знаешь о ветреной коросте? — Оуэн пододвинул к себе один из трех отложенных томов. — Когда она появилась?— Точно неизвестно, но говорят, болезнь бродила по земле еще во времена единой Эры.— Правильно говорят, — кивнул рыцарь, перелистывая страницы. — Что еще?— Она поражает только одного представителя рода, — продолжала перечислять я.— Какая умная болезнь.— Маги придумали амулеты для защиты от заражения.Крис коснулся шейного платка, расстегнул верхнюю пуговицу камзола и вытащил из-за ворота круглый медальон на цепочке. Я почувствовала дремавшую в нем магию, она была похожа на гудящее насекомое, невидимое и неслышимое насекомое. Защитный амулет.— Какие умные маги, — он, наконец, нашел нужную страницу и повернул книгу, придвигая ко мне. — Лысое дерево.На развороте было нарисовано небольшое крючковатое растение с и
— Именно так я и сказала серым, — модистка отвела взгляд, — когда они начали интересоваться случаями исцеления…— А чего вы им не сказали? — спросила я, чувствуя, как сердце сжимается в предчувствии удачи.— Я не сказала им, что три недели спустя Софи забрала свое платье.— Вы не могли ошибиться?— Иногда я очень хочу себя в этом уверить, и знаете, почти получается, — она тоже встала. — Если сюда вернутся серые, у меня снова это получится.— Лавка Киши далеко от вашей?— Вы хотите купить украшения к новому платью, которое, несомненно, закажете у меня?— Несомненно, — подтвердила я, улыбаясь.В ювелирной лавке Киши было немного сумрачно, скудное освещение с лихвой компенсировалось яркими настольными лампами с магическими зернами внутри, освещавшими витрину так, что камни переливались, словно живые. Сережки, кольца, колье и яркая, как созвездие, диадема.
— А ты сам, — спросила я, машинально отмечая, что над входом в лавку нет желтого креста, обозначающего, что в дом пришла короста, — что сделаешь, если сейчас придет человек в капюшоне и предложит выкупить лекарство за ту же цену?Оуэн открыл предо мной дверь и пропустил в мастерскую, оставив вопрос без ответа. Но мы оба его знали, не так ли?Кожевенная мастерская воняла… кожей. Терпкий, словно скрипучий запах смешивался с резким ароматом краски и сухих трав. Большое помещение, казалось, было заставлено обувью. Полки и стеллажи от пола до потолка, на которых красовались сапожки, ботинки, тапочки и элегантные туфельки из кремовой кожи, к ним мой взгляд то и дело возвращался. На верхних полках были выставлены седла, на вбитых в стены крючьях висели сумочки и торбы, лежали кошельки. Двое молодых людей азартно торговались с высоким парнем с копной растрепанных каштановых волос.Колокольчик звякнул, и из подсобки выскочила не менее растрепанная деву
— Не знаю. Но это хотя бы результат. Сейчас я уберу пальцы и возьму вас за руку, не принимайте за оскорбление. Мы, все так же улыбаясь, пойдем дальше, минуем перекресток с улицей Цветов и свернем на Полуночный бульвар.Не знаю, следили ли за нами на самом деле, или это была игра воображения. Но люди, которые могли этим заниматься, представлялись мне весьма странными. Я послушно шла за Крисом, ощущая теплое прикосновение его руки к своей.Наверное, я совсем сошла с ума. И видела то, чего нет. Или, как и барон, хотела видеть. Многие люди касаются друг друга каждый день, и пусть иногда эти прикосновения на грани допустимого, как сейчас, но… Аэра не остановилась, и никто не спешил указывать на «падшую графиню» пальцем. Много шума из ничего. Из-за игры воображения.Лавка «Травы и сборы» была закрыта, и, судя по сугробу перед дверьми, закрыта давно. Ярко-желтый крест предупреждал всех посетителей о том, что внутри больной коростой. Витри
По металлическому знаку того серого, что держал лезвие у шеи Криса, пробежала россыпь голубых искр, и металлическая бляха отозвалась на магию мелодичным перезвоном.— Перестаньте, Ивидель, — раздался знакомый голос. Серая баронесса вошла в помещение последней — в коротком, отделанном мехом пальто и в капоре, на котором таял снег, она меньше всего походила на жрицу.— Пусть ваш серый пес уберет руки. Немедленно! — Пламя в светильниках вспыхнуло ярче, оно очень хотело вырваться на свободу, не менее сильно, чем я хотела его выпустить. — Вы без предупреждения напали на студентов Академикума, и мы имеем право защищаться. Сами будете перед советом магов отвечать, почему я спалила пол-улицы в торговых рядах. Отвечать и расплачиваться.Пряжка серого снова вспыхнула, зазвенела, предупреждая хозяина о магической атаке.— Кимэ, отпусти леди Астер, — недовольно сказала жрица.Тот, что держал мои руки, помедлил несколько се
Разговаривать со жрицами просто. Им не нужны слова и объяснения, им достаточно прикосновения. Но тогда ты лишаешься права выбирать, что сказать, а о чем умолчать. Рассказать о книгах, что нашел Крис, о яде, и умолчать о прикосновении его губ… Попытаться умолчать и потерпеть поражение. Трудно сладить с собственными мыслями, трудно спрятать то, от чего внутри все переворачивается.Серая убрала руку и ничего не сказала. Я не увидела в ее глазах порицания или негодования. Наверное, потому, что, читая чужую память, не только видишь события, а чувствуешь их вместе с тем, кого касаешься, не можешь изменить прожитый миг, но можешь прожить его заново.Я сцепила дрожащие руки. Это был долгий «рассказ». Мы сидели в тускло освещенной гостиной маленького домика, что служил убежищем серой жрицы, но вряд ли мог сравниться с замком баронов Стентон. Гостиная размером меньше нашей старой кухни в Илистой Норе, узкий закопченный камин, мебель с красной обивкой, слишком гром
— Что ж, я это исправлю, — проговорила, поднимая руку. Зерна изменений отправились в полет, заполняя пустоты, и деревянная створка срослась с косяком. Теперь, чтобы войти в комнату, им потребуется таран. Или маг. В любом случае, это займет время.Обогнув кровать, я подбежала к окну и дернула шпингалет. На подоконник посыпалась облупившаяся краска. Зима, створку давно не открывали, петли поворачивались со скрипом. Дернув за ручку, я все-таки открыла окно. В комнату ворвался ледяной ветер. Я поправила шпагу...Что я делаю? Собираюсь вылезти в окно, словно воровка?Я взобралась на подоконник. Сапожки оставили на белой краске неаккуратные следы. За окном колыхались от ветра гибкие ветки кустов, где-то вдалеке горели фонари. Дом Аннабэль, к которому она так пренебрежительно относилась, стоял недалеко от центральных улиц. Хороший район, хорошие соседи, что может случиться?Много чего! Будто не известно, что делают с одинокими молодыми девушками на ночных ул
Я села обратно на стул, лихорадочно думая, что же делать? Есть ли шанс найти на постоялом дворе извозчика, который согласится отвести девушку ночью в тюрьму? Может быть, но я по-прежнему не могла придумать, что делать дальше. Бродить под стенами, как неприкаянная душа? Девы, дайте ответ!— Да, запрягай, — сказал возвратившийся в лавку кожевенник. Взгляд мужчины обрел хоть какое-то подобие нормального. — Я отвезу леди в острог.— Дядька Ули, — застонал парень.— Молчать, — прохрипел тот и уже мне скомандовал. — Идем, пока я не передумал.Я торопливо натянула сапоги, даже не обратив внимания на цвет. Они оказались чуть велики и немного болтались, но сейчас это казалось мелочью. Обулась и бросилась следом за кожевенником в подсобку, очень боясь, что мужчина передумает или упадет на ближайший тюк с обрезками и заснет, забыв, что и кому пообещал.— Леди, — остановил меня возмущенный крик. Войт выразитель