– Да подавитесь. – Катерина, прижимавшая салфетку к носу, выпрямилась. – Так я и знала, что ничего хорошего не выйдет. Сколько вам, угодам, ни плати, все гавно мало будет, да?
Она кричала, привлекая к нам все больше внимания, и несколько человек уже обеспокоено оглянулись.– Стоп,– скомандовала я.Веник по инерции прошел еще пару шагов, а потом обернулся.– Что еще?Я уже забыла о том, что минуту назад хотела увести его подальше от девушек.– Что значит «сколько ни плати»? Вы их украли. – Я смотрела на женщин, чувствуя, как смутная пока еще тревога разливается внутри.– Не… нет. – Мила икнула и замотала головой.– Спятили что ли? – тут же подхватила Катя. – Мы знали, с кем имели дело. Мы не самоубийцы. Нам медальоны нужны больше, чем вам.– Де… де… деньги. – Мила на секунду зажала рот руками, а потом заговорила уже но– В сквере за Волковским театром, на третьей лавочке. – Катя вздохнула. – Я не пошла. У меня-то хоть мама есть, пусть она мне весь мозг вынесла, но с внучкой помогает без вопросов, а Милка одна, вот и пошла, хоть я и отговаривала.– Кто предложил место встречи?– Вера, – женщина пожала плечами, – она нас так уговаривала.– То есть она была уверена, что вы из Ярославля? Или вы это выяснили заранее?– Нет, вроде бы, – Катерина задумалась, – меня она точно не спрашивала.– Меня тоже. – Мила попыталась улыбнуться.– Но ты пошла? – Я посмотрела на девушку.– Я была готова на все. Вам не понять.Я не видела смысла вступать в спор и разубеждать ее в чем-либо. Она, действительно, была одна. А со мной с первого до последнего дня был Кирилл, к худу ли, к добру ли, но был. Об одиночестве страхов и сомнений ей рассказывать не стоит, я это уже пережила, и мой пу
Через полчаса я сидела на жестких сиденьях парома, задумчиво вглядываясь в темную воду за бортом. Мы возвращались в город. Машина осталась на обочине дороги, ведущей к монастырю. Падальщик сидел напротив, никак не выказывая своего отношения к моему решению. Старик сказал: «Веник с тобой, пока не найдете кольцо», – на деле получалось наоборот, я с ним.О третьем покупателе девушки знали еще меньше, чем о посреднице. Одна встреча, несколько бесед в привате и пара телефонных звонков – много из этого не выжмешь. Нам нужна молодая женщина лет двадцати пяти, темные волосы, стрижка каре, карие глаза, среднего роста, среднего телосложения. Впрочем, с телосложением сложно, она на последнем месяце беременности. В остальном – два глаза, два уха, нос, рот, руки, ноги. Зовут Ирина. Номер телефона, который в данный момент был либо выключен, либо вне зоны действия сети. Есть еще переписка на форуме, девушки выдали нам свои логины и пароли, но просмотреть ее прямо
– Знаете, – мужчина посмотрел на старушку, – что-то не верится.– Мне все равно, – падальщик достал телефон, – мою мать обокрали. Советую известить главврача, я вызываю полицию и репортеров. «Медсестра ворует у подопечных», выйдет не репортаж, а конфетка.– Подождите! Это же полная глупость. – Мужчина поднял руки. – Вы это серьезно? Из-за книги?– Более чем.– Хорошо. Дайте мне пять минут, уверен, мы все решим.– Даю десять. Мне все равно, с кого требовать пропажу: с вас или с Ирины, главное, чтобы мать успокоилась,. – Он обнял старушку.Мужчина, по-моему, уже пожалевший о решении догнать странных посетителей, развернулся и пошел обратно к корпусу, навстречу ему вышла молоденькая девушка, он махнул рукой, и они вместе скрылись за дверью.– Сейчас они выяснят, что у Марьи Николаевны никого нет, и нас отсюда попросят, сами полицию вызовут и репортеров. &la
Женщина дернула плечом.– Вы и не собирались его оставлять. – Я поморщилась, удивляясь, как не поняла этого раньше. – Кольцо слишком широкое и тяжелое для женщины. Я все думала, зачем брать ненастроенный артефакт? Проще дождаться рождения ребенка и настроить медальон. Но нет, вы покупаете неактивный артефакт, а значит, впоследствии его придется возвращать на доработку или искать другого ведьмака, платить. Зачем? Откуда у медсестры дома престарелых такая сумма? Деньги за рождение переводят после того, как отец обнюхает и признает отпрыска.– Что ж, теперь – она оперлась руками о подоконник, – вы знаете.– Кольцо уже не у вас.– Ищите. – Приглашающий жест рукой.– Это с самого начала была сделка, – я начинала злиться на эту равнодушную и спокойную женщину, отдавшую часть себя и нисколько не сожалевшую об этом, – поэтому артефакт заказали для отца, на тот случай, если ребенок окажется слишк
Конечно, наша тили-мили-тряндия не место для молодой и красивой девушки, но есть один нюанс, вернее, неписаный закон (когда ж они составят полный сборник и перенесут его на бумагу, надо этим делом старосту озадачить). Во-первых, ее ребенок не человек, а значит, Мила имеет такое же право жить на стежке, как и я. Во-вторых, местные стараются не трогать новоиспеченных мамаш, по крайней мере, стараются. Будь то человеческая женщина, ведьма, бесовка или русалка, любое порицание, наказание, внушение, кровную месть откладывают до тех пор, пока ребенок не сможет обходиться без матери, то есть как минимум на полгода. Я слышала о случаях, когда целый клан так и не смог отомстить пророчице, которая повадилась чуть ли не каждый год рожать по ребенку. Вот такая дискриминация по половому признаку в действии.Переход преодолели без проблем, Игорь спал, а Мила лишь охнула, что не могло не радовать, ловить испуганную молодую мать в non sit tempus было бы проблематично, но обошлось. Хорошо, что
– Значит, так, – он схватил меня за подбородок, рывком поднимая голову, – даю вам время до полудня. На поцелуи, сопли, слезы. Затем она должна отнести ребенка старику. Это и будет ее отречением, ни громких слов, ни подписей на бумагах. Взамен получит разрешение жить здесь. Хочет – пусть остается, хочет – убирается к людям. Ее в любом случае не тронут, я распоряжусь.– Нет. Никто не посмеет поднять на нее руку, ребенку месяц. Я знаю наши законы.– Думаешь? Даже если на кону будущее рода?– Не понимаю тебя.– Знаю, – он небрежно провел пальцами по щеке, – иногда я жалею об этом.На мгновенье он прижался лбом к моему лицу и отступил. Я ждала холода, равнодушия, высокомерия, даже похоть в какой то мере была ожидаема. Но эта мимолетная ласка не вписывалась ни в одну из реальностей: ни в его, ни в мою.Я растерялась. Кирилл отвернулся. Тём встал и пошел к двери. Разговор окончен.– Т
– Найди.– Вера в свои слова – одно, истина – другое. – Семеныч кивнул гробокопателю и тот спрыгнул с крыльца.В доме было по-прежнему тихо. Ветер толкнул меня к дивану и стал методично обшаривать комнаты. Больше всего его заинтересовала спальня, там запах Милы был наиболее силен. Я услышала, как хлопнули ставни, охотник выбрался на улицу и продолжил поиски там.– Ольга, – позвал староста, и я нехотя повернулась, – я ничего не делал. Я тебя не усыплял. Я сидел и ждал, когда мне принесут ребенка. Либо она, либо…– Кто?– Веник. Как только вышло время, он должен был, хм, разрешить ситуацию.– «Разрешить ситуацию», – я попробовала эти слова на вкус. – Самому не противно?– Я тебе больше скажу, – он не обратил на мои слова ни малейшего внимания, – здесь не применяли никакую магию.Вот теперь во мне проснулся интерес. Не дубиной же мен
Геронтопсихиатрический центр не изменился. За прошедшие два с половиной месяца внешнего круга листва пожелтела, с реки тянуло сыростью, начало октября баловало нас мелкими, но частыми дождями.Лето закончилось дней пять назад. Как бы ни расходились пути нашего времени и человеческого, погода была у нас общая, как и время года, я даже подозреваю, нам светило одно и то же солнце. Разве что встает и садится оно с разной частотой: для нас реже, для людей чаще. В нашем году тоже триста шестьдесят пять дней, но за эти дни в нашей тили-мили-тряндии десять раз лето сменится осенью, осень зимой и десять раз к нам заглянет весна. Мы давно привыкли, что лето пролетает дней за десять, как и осень, и зима, и весна. Время не шло, для нас оно летело, поэтому мы так торопились жить.Свое «правильное» летоисчисление вели правители, вернее, их историки, архивариусы и летописцы. Простая нечисть жила по человеческому времени и не тужила. Дни, месяцы, годы отсчитывались по обычному