— Куда мы направляемся? — перестав плакать, поинтересовалась Лили.Я посмотрела в боковое стекло «Лендровера», где день уже плавно уступил бразды правления ночи, после чего перевела взгляд на крохотное чумазое личико сестры, наполовину скрытое под респиратором.— На аэродром, — сухо ответила я. А после обреченно добавила: — Если от него что-то еще осталось.— Думаешь, мы его отыщем в такой беспроглядной тьме? — с сомнением в голосе выдала свой вопрос Лили.— Сегодня нет, — сделала я паузу. — Но рано на рассвете мы отправимся на аэродром правительства, — произносила я вслух слова Игоря, будто бы мысленно направлявшего меня в действиях. — Ах, Лили! Давай будем держать пальцы скрещенными в надежде, что хотя бы один самолет окажется пригодным для перелета, — ласково я посмотрела на сестренку и выставила палец вперед. — А пока, солнышко, ты должна поесть и отдохнуть

Открыла я глаза, когда ночь накинула свое черное покрывало. В салоне электромобиля было пусто — ни одной живой души, кроме меня. Лежала я на животе, распластавшись на заднем сиденье электрокара. Перед глазами все расплывалось первое время, но постепенно зрение возвращало мне картинку. В безнадежных попытках понять, отчего такая мертвенная тишина, я боролась с конечностями, которые будто по приказу мозга напрочь отказывались слушаться меня. Обессиленная в какой-то момент неспособностью двигаться, я перестала мучить тело в попытках приподнять себя, оставаясь неподвижно лежать на месте. Не помню, чтобы сейчас меня посещали какие-либо чувства или ощущения. Зато от одной мысли мне вдруг стало дурно: где же Лили? Дав себе еще пару минут отдохнуть, я вновь начала делать попытки вернуть свое тело в вертикальное положение. На сей раз нейросистема включилась в работу и начала подавать импульсы в мозг, а с ними вернулись и все недавние ощущения: тело вновь начало ломить и обжигать, словн

— Он мой! Он мой! — лучилась счастьем Лили, заметив в руках котенка. — Можно я его возьму? Пожалуйста, — по-детски умоляла сестренка.С широкой доброй улыбкой я посадила на руки сестры маленький комочек. Лили обняла это чумазое существо, словно это была ее первая в жизни игрушка. Детское счастье не имеет границ, оно завораживает, приковывает взгляд. Думаю, не только я любовалась сценой состояния детской радости и открытости. На мгновение каждый из нас забыл, где находится и что происходило вокруг. К сожалению, жестокая действительность бьет больно, она не щадит и не дает поблажек.Я расставила ноги на ширине плеч, чтобы немного перенести нагрузку, потому как ступни безудержно гудели от жары и высоких каблуков. Наблюдавшие за эйфорией ребенка отвлеклись, когда я кашлянула, чтобы привлечь их внимание к себе.— Позади меня лежит фюзеляж самолета. Задняя его часть, — уточнила я. — Наверное, это больше хорошая новость. Ведь в

— Что бы ни случилось, — сделала я паузу. — Держись рядом с Кириллом и Константином, — попросила я.— Мы не долетим? — спросила Лили, застигнутая врасплох возраставшей внутри тревогой. Моя девочка гладила котенка, а в глазах ее стояли неподдельные слезы.— Долетим, солнышко, — сразу отрезала я, пытаясь уверить ребенка в обратном. — Никто не способен разлучить нас. — Я поцеловала сестренку и крепко-крепко ее обняла. — Береги ее! — обратилась я к Еве, поворачивая голову в сторону белокурой девушки.Лили села на колени к Еве. Глаза ее были на мокром месте, но ребенок не позволил себе расклеиться. Рядом с девочками сел Степан Филиппович. Он по-доброму похлопал меня по плечу.— Справишься, деточка?Я рассмеялась, сощурив нос. Старичок говорил всегда позитивно. Хотя его бесстрастие, быть может, только кажущееся, носило печаль двойной окаменелости: сердца и мысли.—

Константин первым поднялся на шаттл. За ним гуськом стали подтягиваться остальные ребята, помогая друг другу с вещами.В поисках своих туфлей я начала крутиться волчком, медленно обозревая пространство вокруг себя. Я точно помнила, где оставила обувь, но место было пусто.— Не это ищешь? — раздался голос Кирилла над ухом. Он неторопливо обошел меня и встал прямо перед лицом.Я вытянула руку вперед, чтобы взять туфли, но Кирилл задумал так просто не возвращать назад обувь.— Надеюсь, я получу шанс на прощение?— Я не злюсь, — призналась я, собирая губы в узкую полоску. — Может, не со всеми твоими выводами соглашусь. Хотя, — потянула я, — должна признаться, в твоих словах есть логика.— Прошу, — приглашал жестом Кирилл, передавая туфли в руку. — Добро пожаловать на шаттл!— Только после вас, гражданин государственный работник, — пропускала я вперед Кирилла на