ОливерШерил молча отводит взгляд, решительно нажимает на ручку, толкая дверь, и заходит внутрь, не закрывая ее за собой. Это даже не намек, а откровенное приглашение. Отчаянно смелое, импульсивное, продиктованное древним, как мир, инстинктом. Я принимаю вызов и следую за ней в темноту спальни.Хлопок двери за спиной, глухие шаги по ламинату. Она скидывает туфли, я — пиджак. Полумрак разбавляет струящийся лунный свет, проникающий сквозь щели между задернутыми портьерами. Его достаточно, чтобы увидеть стройный силуэт, застывший возле постели, но ничтожно мало, чтобы рассмотреть подробности, детали, всё то, что Шерил Рэмси тщательно прячет от нежелательных взглядов под строгими платьями, глухо застёгнутыми блузками и целомудренными юбками. Ноющая боль в руке напоминает, насколько женские робость и слабость могут быть обманчивы. Я и сейчас понятия не имею, чего ждать от Шерил Рэмси. Эта девушка абсолютно нечитаема, словно одна из ее любимых антиквар

«Моя жизнь — сущий ад. И есть еще много людей, которых мне хочется… ну, наверное, убить».Б.И. Эллис «Американский психопат»ДиланЯ оглушен запахами, звуками, вибрациями чужих шагов. В височные доли впивается раскаленная игла, проходя насквозь, и начинает вращение, разгоняясь до скорости света. Отпечатки рук, ног, пальцев повсюду: на полу, стенах, мебели, частицы кожи кружат в воздухе, превращаясь в пыль… Ее много, ее всегда слишком много.Шерри передвигается быстро, уверенно, с бесстрашной легкостью, присутствовавшей в ней всегда. Темнота для нее не преграда, не препятствие. Темнота — ее броня, источник силы и зона безопасности. Темнота позволяет видеть то, что недоступно другим.— Значит, здесь ты творишь? — вопрос сопровождается скрежетом колёсиков по полу. Гостья резко отодвигает кресло от стола и, не спросив разрешения, опускается на сиденье, шеле

Шерри— Подожди минутку, надо поговорить, — я перехватываю Гвендолен Кейн в коридоре, остановив ее за локоть.— Не здесь же! — скинув мои пальцы, Гвен оглядывается в сторону лестницы. — Иди за мной, — командует она, убедившись, что Оливер остался внизу.Не переговариваясь, мы быстро добираемся до хозяйской спальни. Гвен открывает дверь ключ-картой (странно, от кого бы ей прятаться в собственном доме) и первой пропускает меня. После запирает замок изнутри.— Говори, — холодно бросает Гвен, проходит к кровати. С усталым вздохом опустившись на покрывало, сбрасывает неудобные красивые туфли. Я присаживаюсь на стул с резными ножками возле туалетного столика, заставленным многочисленной косметикой.— Давно ты знаешь? — без долгих вступлений напрямик спрашиваю я. Гвен поднимает на меня изучающий внимательный взгляд. Какое-то время молчит, прочитывая что-то в своей голове. Но сомн

«Долгое время я жил во тьме. Я привыкал к ней, и, в конце концов, тьма стала моим миром».т/с ДекстерДиланМне незнакомо понятие «хорошее настроение» в том смысле, которое вкладывают в него люди. Если сравнивать мое эмоциональное состояние с кривой биения сердца, подключенного к монитору, то в девяноста девяти процентах из ста она покажет, что я мертв. Но существует оставшийся один процент, редкий, почти уникальный выброс энергии, как короткий скачок на идеально-ровной линии. Кто-то решит, что один процент — это слишком мало. Могу заверить, что это не так. Самые ценные моменты, самые эксклюзивные вещи и оригинальные в своей основе произведения искусства оцениваются гораздо выше и дороже, чем то, что мы видим, чувствуем и потребляем ежедневно. Это незыблемое правило, и мне нравится мысль, что я в какой-то мере являюсь его составляющей.Сегодня тот самый день, когда один процент выбился из сотни, наполнив меня

«Вот мы и нашли друг друга. Кучка психопатов»т/с ГаннибалПоследний фрагмент рукописи:Это был наш последний день перед самой длительной ночью.Время ответов на вечные вопросы: на что мы готовы, чтобы выжить, и что способны принести в жертву. И самое главное — для чего? Или кого?Выжить ради жизни? Ради любимых? Самих себя?Ради шанса искупить вину, исправить неисправимое, начать сначала, с нулевой отметки?Зачем?Стать кем-то другим или все-таки принять себя?Испытания даются нам, чтобы извлекать уроки, или же они часть хаотично беспорядочных событий, которыми никто не управляет? Кроме нас самих, нашего восприятия, силы духа, желания придать смысла бессмысленному, жажды шагнуть дальше, чем другие?Это был наш последний день перед самой длительной ночью.Конечная точка, в которой схлестнулись слабость и сила, предательство и спасение, жизнь и см