Но слова ничего не решат. И поэтому оставалось лишь одно. То, что я задумала уже давно.Сегодня я нервничала особенно сильно. Шоколадная пилюля отправилась в недра пуховой подушки, а я с утра уже была у Нарии. Кое-как удалось незаметно стянуть у нее из закромов ступку с пестиком, а у Латики я выпросила простенькую дудочку. В группе “Бладун” мне периодически приходилось чередовать вокал с игрой на этом инструменте, поэтому кое-что исполнить на ней было совсем не сложно.В ботаническом саду на крыше замка я стала выискивать цветы, про которые мне несколько дней назад рассказывала Ири. Белые с легким фиолетовым оттенком их лепестки должны были светиться в темноте. Название осталось мне неизвестно, да оно и не требовалось. Ловко нарвала десяток мясистых бутонов, аккуратно пряча в подоле платья.И уже вечером, когда стемнело, мне удалось убедиться в своей комнате, что цветы и впрямь фосфоресцирующие. Это радовало и пугало одновременно. Значит, все должно

Пока я переодевалась в новое платье, мысли роились в голове, как пчелы, потревоженные Винни Пухом. Леран был странным и очень опасным человеком, в гарем к которому я невольно угодила. Более того, он и человеком-то полностью не был. Существовала целая пачка причин, по которым мне срочно нужно было забыть его. Начиная с того, что он хотел сделать меня одной из своих наложниц на веки вечные, и кончая тем, что у него проблемы с самоконтролем.“Особенно осторожными нужно быть с наррами, у которых поглощение энергии превращается в зависимость”, – так написано в книге о расах этого мира. А что происходит, если они теряют контроль?..Однако, все это никак не отменяло того факта, что выкинуть его из головы я просто не могла. Но, неужели мне тогда придется согласиться на участь одной из рабынь? Более того, согласиться с радостью. И умолять его наконец-то заняться с собой сексом, как он и сказал.Ага, пусть найдет себе другую влюбленную дурочку! А я &ndas

Я не понимаю, почему основная часть преступлений совершается ночью, ведь убивать обычно хочется с утра. Сегодня, как и целую неделю до этого, меня заставляли просыпаться ни свет, ни заря и торопиться в оранжерею. Мне определили место помощницы садовника. Каждое утро я должна была караулить восход солнца перед грядкой Нарумкулюсов, и, как только их розовые бутоны раскроются, сыпать внутрь щепотку специальных трав. Таким образом эльсиэр Эвиард надеялся добиться от них впоследствии какого-то определенного эффекта.Все замечательно, конечно. И это даже не работа на кухне, а гораздо более простое занятие. Но солнце встает в четыре утра!Знаете, надкусив яблоко, всегда приятнее увидеть в нем целого червяка, а не половину. И, если яблоко – это моя жизнь, то в моем случае от червяка осталась одна только попка.Днем моей кровью опять занимался весьма довольный главный медик. Он казался чрезвычайно счастливым от того, что может вновь вернуться к своим экспериментам.

Немой крик застрял где-то в горле. Кончики пальцев похолодели. Я выбежала из укрытия под изумленные возгласы стражников. Упала на колени перед диваном, испачкавшемся в крови, и всхлипнула, протягивая руку к раненому мужчине.– Что вы здесь делаете, шаэр? – грозно спросил Верден, – немедленно уходите.Он знал, что вход во дворец мне давно запрещен.– Что с ним? – не обращая внимания, воскликнула я.– Уходите, сейчас придет эльсиэр Эвиард и…– И засыплет ему в раны пепел с опилками?! – закричала, не узнавая собственный голос.Главных стражник на секунду притих, встретив мой взгляд.– Не беспокойтесь и уходите…Конечно, не беспокойтесь! Ведь его тело не принимает магического лечения. Они же его убьют…Грудь сдавило так, словно на меня упал тяжелый камень. Сердце заболело, в глазах защипало.Черта с два я позволю им себя выгнать!–

Только он успел набросить на меня одеяло, как раздался стук. Затем дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался пыльный гонец.– Что ты себе позволяешь? – прорычал Леран, вскакивая с постели, обмотав бедра простыней.Гонец упал на колени, опустив голову в пол и на одном дыхании проговорил:– Прошу простить, господин. Срочное донесение с южного форпоста.Лайет нахмурился.– Давай сюда.Весь в дорожной грязи мужчина распахнул кожаный колет и добыл из недр грудного кармана письмо.– Свободен, – бросил Леран, мгновенно превращаясь из пылкого любовника в серьезного и обремененного долгом наместника.Раздался звук рвущейся бумаги. Я подтянула к себе одеяло, чувствуя, что, несмотря на тепло помещения, начинаю замерзать.Несколько секунд мужчина пробегал глазами текст.“И здесь синие чернила”, – только и успела подумать, прежде, чем Леран устремил на меня озабоченный