Кариба вернулась к костру, где наевшаяся досыта Нарими уже клевала носом. Оглянувшись, Кариба взяла одно из незадействованных одеял и расстелила.– Котенок, ложись. Я тебя заверну.Нарими упрямо подтянула одеяло так, чтобы оказаться головой на коленях у женщины, и только после этого с блаженным вздохом закрыла глаза.– Спасибо тебе, Кариба, – засыпая, прошептала она. – Не помню, чтобы хоть когда-то была так сыта.– Твой дракон уснул? – спросил Ари.– Похоже на то. Ему еще нужно восстанавливать силы.– А что будет, когда он полностью очухается, Кариба? Можем ли мы чувствовать себя в безопасности? – мантикор хмуро посмотрел на сп

Первые шаги Кариба сделала в полной темноте, даже частичная трансформация не помогла – видно ничего не было. К тому же сдерживаемые слезы все же прорвались, они просто катились по щекам и сжимали горло как тисками. Почему так? Неужели Раэм никогда не сможет относиться к ней как к равной, а не как слабоумной, нуждающейся в постоянном помыкании? Почему считается, что то, что мужчины рискуют собой в битвах и даже каждодневных делах, женщины должны принимать как данность? А сами женщины должны вести жизнь, ограниченную лишь тем пространством, которое определяет для нее мужчина. И все изменения, которые случаются в жизни женщины, – это смена контроля одного мужчины другим. Сначала отец, потом муж. А если погибнет муж, то только один выход – выйти замуж опять. Но почему? Принято считать, что мужчины защищают и оберегают женщин, заботятся о них. Но разве женщины действительно настолько нуждаются в защите? От кого? От самих же мужчин? И разв

Кариба оторвала руку от лица мужа, потянулась и зевнула. Желудок настойчиво напомнил ей о том, что она потратила много сил накануне и требуется восстановление. Раэм нахмурился, услышав трель ее желудка. Кариба наблюдала, как он выбрался из вороха одеял, в который они была закутаны, и пошел к костру, где мантикоры ожидали его приближения с напряженными лицами.– Моя жена проснулась и голодна, – сказал он своим тоном Драконьего повелителя и в нетерпении посмотрел на мантикоров.Что-то пробурчав себе под нос, Ари поднялся и отрезал кусок мяса и, положив на большой лист, протянул его Раэму. Тот поморщился, явно выражая свое отношение к условиям, в которых приходится находиться, и Кариба не смогла сдержать улыбки, наблюдая за этой демонстрацией мужского превосходства. Конечно, повелитель Дараисса был великим воином, проведшим не один год в походах и сраж

Через час они уже уверенно и без лишнего шума продвигались в чахлом лесу, чудом выживавшем на этой бесплодной земле. Постепенно даже редкая растительность сошла на нет, и бледная почва сменилась полностью белоснежным камнем. Под лучами яркого светила каменистая земля под ногами стала напоминать большие пласты соли или кварца, мутновато-белесые отблески отражались то тут, то там, напрягая зрение и мешая концентрации.Безусловно, этот пейзаж мог претендовать на некую странную красоту, если отбросить в сторону всю ту безжизненность, что довлела над этой стерильной белизной и блеском граней.Как только закончились последние уродливые деревья, Ари стал то и дело оглядываться с напряженным вниманием по сторонам, и с каждым пройденным шагом казалось, что напряжение, которое буквально излучало его мощное тело, только росло. Никто уже давно не пытался болтать или шутить

Раэм сидел на каменном полу в совершенно незнакомом месте и, тяжело дыша, переводил шокированный взгляд со своих трясущихся рук на шею жены. Там, уже багровея, расцветали следы от его пальцев. Жена же смотрела на него широко раскрытыми глазами, и впервые он видел в них тень страха.Никогда раньше этого не было. Ему случалось видеть в глазах супруги все что угодно: гордость, упрямство, обжигающую ненависть, жестокое презрение и даже ледяное равнодушие, но страх – никогда.И ничто так не могло его раздавить, как вид ужаса в глазах любимой. Прямо сейчас рассыпалось то хрупкое доверие, что они сумели достигнуть за это время. Ему так и виделось в глазах любимой, как обращается в пепел нежность и вспыхнувшая ранее страсть. Едкая горечь разливалась у него внутри. Все рухнуло, теперь его жена больше никогда не подпустит его так близко, никогда не станет опять сго