На часах давно полночь.— Ну ты даешь, шеф, — произносит Арсений и беззастенчиво тянет очередную сигарету из моей пачки. — Зачем тебе это?— Ну я даю, — отзываюсь, не глядя на него. Всё внимание приковано к автомобилю внизу.Вот Рогинский выходит из гостиницы. Останавливается, словно забыл, куда шёл. Стоит некоторое время, не двигается.Я прищуриваюсь.Запах табачного дыма касается ноздрей — Арсений ещё и ухватил зажигалку. Надо сказать, чтобы перестал баловаться. Так можно и лёгкие загубить.Рогинский поднимает голову. Старается рассмотреть окно моего номера, но вряд ли это возможно — слишком высоко. Ощущение, что ещё чуть-чуть, и он резко выкинет руку вверх да покажет средний палец, подводя точку в наших переговорах. Меня бы крайне позабавил такой ход. Было бы уже что-то.Но Рогинский только отбрасывает пятернёй каштановые волосы со лба, хмурится и направляется к своей машине.Ещё нем

Я смотрю в потолок, заложив руки за голову. Настроение откровенно дерьмовое, состояние, впрочем, тоже. Ощущение, что ночью не спал, а разгружал вагоны. Вернулись эти… Невероятно реалистичные, голодные, похотливые. Словно у меня не было секса несколько месяцев. Но это не так. За окном всё серое. Кажется, что живительные солнечные лучи спрятались от неблагодарных людей, решив, что больше никогда не будут баловать всем недовольных смертных. Ведь что ни сделаешь — всё не так. Вздыхаю и поворачиваю голову к двери. По идее надо радоваться. Предстоит соблазнение такого прекрасного объекта по имени «Лия». Девушки с таким именем у меня ещё никогда не было. Жены партнёра — тоже, между прочим, никогда. Обходился, не дело это — трогать чужих баб. Их предостаточно, в конце концов. Но тут всё идет наперекосяк. Что-то гложет и царапает. И да, циничное слово «объект» ей никак не подходит. Не хочу думать о Лие в таком ключе. Черт подери, есть в

Я снова опускаюсь за стол, к горлу подкатывает ком. Не верится, что всё обернется благополучно. Даже надежда, которая до последнего оставалась со мной, только горестно вздохнула, закрылась серым крылом и обернулась прахом. Про серые крылья надежды мне рассказала Машка, книжку какую-то читала. Змей возвращается, в его руках конверт. Обычный такой, размером с альбомный лист. И я понимаю, что там распечатки. Ногти одной руки впиваются в ладонь другой. Боль немного отрезвляет. Приказываю себе собраться. Измена — это больно, но не так страшно, как болезнь, например. В этом белом конверте всего лишь несколько листков правды, здесь нет неизлечимого диагноза. — Лия, вы будете смотреть здесь? — интересуется Змей, бросает взгляды на Яниса и Игоря. Я протягиваю руку и забираю конверт. Пальцы подрагивают. Надо быть сильной, как бы неприятно это не было. Я нашла общий язык с Искандеровым; неужто не найду его с собственной ущемлённой гордостью? — У меня уже

Я спешу на второй этаж, практически взлетаю по ступенькам — на спокойный подъём нет времени. Это ж надо было так заговориться с Раисой Викторовной и не глянуть на время. А сегодня ведь приём, Искандеров строго-настрого велел не опаздывать. Вернее, зная мою пунктуальность, скорее пошутил, чем был серьёзен. Но… господи, кажется, я и правда могу опоздать.Верочка ждала меня в гостиной, пила чай и уныло листала журнал, оставшийся на столе по какому-то недоразумению. Учитывая, что там была информация о постройке яхт, милую Верочку это никак не могло заинтересовать. Она бесконечно талантлива и сообразительна — но в том, что касается женской моды, а не постройки судов.Вера — прекрасный визажист. Искандеров заранее озаботился, чтобы мне сделали отменный макияж. С прической куда легче: мои каштановые локоны позволяют всегда выглядеть замечательно. Не надо вбухивать массу косметических средств, мучиться с плойкой или бигуди, пытаться сделать укладку и в

Я творю невообразимое.По идее я должна пойти домой, разложить на столе все улики вместо ужина дорогому и любимому мужу… и ждать его реакции. Вместо этого сижу в кафе с его партнером. Партнёром, который делает недвусмысленные намёки, дарит розы и угощает тирамису с крепким кофе.Умом я прекрасно понимаю, что это всего лишь попытка переключиться с негативных эмоций. Я не собираюсь прыгать в объятия Вольского, но остро не хочу оставаться одна. Маша сейчас всё равно на работе, встретиться с ней не получится. Есть, конечно, ещё Искандеров. Мысленно усмехаюсь, представляя эту картину. Да-да, как забегаю и начинаю рыдать на груди, что меня не любит муж. А Искандеров пытается донести, что в браке по расчету любовь — не главное.Впрочем, приемный отец для меня до сих загадка. Я не знаю, как он отреагирует на то или иное происшествие. Поэтому приберегу разговор с ним на финал. Надо ещё послушать, сможет ли что-то отыскать хакер Маши. Возможно, сумею разобрат