Магда металась по своей спальне, как зверь в клетке, ее ярости и отчаянию не было предела: «Эта смертная дрянь! Как он смел меня, променять, на нее?! О, я чувствовала, что так может случиться!» Женщина обернулась на стон в углу комнаты, там лежал окровавленный юноша. Со звериным рыком она бросилась к нему, раздался отвратительный хруст и ее жадные глотки в тишине. Юный музыкант мертв, она толкнула его тело маленькой ножкой и достала мобильный. Ее глаза светились ярко-голубым фосфором в темноте спальни. Искаженное звериным оскалом, лицо, измазано кровью. 

Лина лежала на диване, положив голову к Рите на колени. После убойной дозы валерианки  ей было тяжело даже пошевелиться. Сашка сидел напротив в кресле, и беспрерывно клацал пультом от телевизора. Лине это надоело, и она просто протянула руку в его сторону, ладонью вверх, требуя отдать "игрушку". Уже через секунду она отбросила пульт в конец дивана.— Не понимаю, почем

Лина посмотрела на часы, стоящие на столике у Миши в кабинете и тихо спросила:— Слушай, я тебя не задерживаю со своими проблемами?

Зара привела Магду и Ника в заброшенный старый дом на окраине города. На склизких станах, с потеками от многочисленных потопов, мрачно виднелись полустертые пиктограммы. Повсюду горели свечи в черных подсвечниках. Старуха зашла в самую дальнюю комнату, где на полу начертили мелом круг с пятиконечной звездой внутри. Она, молча, поставила сумку и принялась раскладывать магические атрибуты. Ее спутники, в нетерпении, переминаясь с ноги на ногу. Зара протянула костлявую руку, и Ник вручил ей пакет. Женщина села на пол, закрыла глаза, ее губы бесшумно шевелились. Она открыла пакет и достала пряди волос, а также одну из туфелек, поставила все предметы в круг. В ее руках оказалась банка, наполненная чем-то красным, она посмотрела на вампиров.

 Лина вбежала в приемную участка, и заметила полусогнутую фигуру в углу. Миша сидел на скамейке, обхватив голову руками. Девушка бросилась к нему и тут же прижала к себе. Парень крепко обнял ее и тихо зарыдал. Странно видеть такого сильного мужчину как Миша, плачущим. Лина привыкла к его искрометному юмору и неиссякаемому оптимизму. Милиционеры сновали туда -сюда, то и дело, бросая на коллегу из высших органов сочувствующие взгляды. Лина помогла Мише подняться и повела его к машине. Всю дорогу он курил, глядя в окно затуманенным взглядом и наконец-то сказал, нарушив тягостное молчание: