— Ты уверен, что она аврен? — спросил меня Ксан, когда я поделился планом.— Почти на сто процентов, — кивнул я. Тим, ловко подставляя голову под мою руку, прижимал от удовольствия уши. Кажется, животное давно не гладили. Я задумчиво продолжил: — В первый день я увидел, как её глаза светятся. Решил тогда, что ещё не восстановился от ранения…— Тебя ранили? — перебил донельзя удивлённый Ксан.— Ты же сам сообщил, что совет приказал уничтожить меня при обнаружении.— Так это уже после заседания было, — настороженно прищурился он. — Не понимаешь? На тебя совершили покушение! Никто не вправе поднимать оружие на правящую семью до особого распоряжения сената. Либо стражи, что пришли за тобой, предатели, либо…— Сенат уже отдал им приказ, — понимающе хмыкнул я. — Тот, кто не желает, чтобы кандидатов в императоры было больше одного? Дядя Гелих? Кузен Джерог?

Жарко. Как же жарко! Казалось, горели не только моё лицо, руки, тело, но пылали и внутренности, выжигая меня, будто я сам превратился в языки пламени. Боли не было, была тишина и пекло.Стены убежища мелькали, будто сжираемые огнём кадры древней киноплёнки. Отец как–то показывал вывезенный с одной из планет раритет, но старинный ржавый аппарат воспламенился, и тёмные тающие разводы в свете прожектора сильно напугали меня, тогда ещё совсем ребёнка.Я предвидел этот момент.Ген аврена слаб, но кое–что он мне дарил, хотя я с радостью отказался бы от этих страшных даров. Например, от тени, что приходила по ночам. Никогда и ничего я не боялся так, как этой тени. Поэтому понимал страх Наи. Я сам через него прошёл.Однажды тень не пришла, и дар пошёл на спад. Отец был рад, ведь лёгкие странности легко списать на индивидуальные особенности.Казалось, всё в прошлом, но сейчас, пылая в огне, я смотрел, как съёживается мир, освобождая мес

Немыслимо! Эта женщина — Синои! — отдала всё, что имела, во благо императора так легко, словно родилась стражем, будто поклялась в вечной верности императорской семье до самой смерти. В отличие от тех, кто изменил присяге и обернул оружие против отца и меня, она поверила и помогла. От осознания того, что произошло, в груди ныло.Луна вряд ли понимала, что её подруга, скорее всего, погибнет. Как потомок фарисов Синои привязалась к тем, кого оберегала. Это инстинкт — охранять свою стаю. Жаль… Из фарисов получаются отличные наставники, я бы с удовольствием принял женщину на службу. Только вот я ещё не император. Оставалось надеяться, что засевший в сенате враг не приказал уничтожить планету.Кто же это? Я сжал челюсти до скрипа зубов. Может, хватит себя обманывать? И так понятно, кто. Только я не желал смотреть правде в лицо.— Как давно ты знаешь?В груди будто ток пропустили, сердце застучало, как бешеное. Луна же обычная! Да

Мелкая проказница была сильно истощена и взвинчена последними событиями. Я ощущал, как Наи переживает произошедшее во дворце, и испытывал вину. Совсем ребёнок, ей не пристало видеть стрельбу, погоню… смерть.Боюсь даже представить, как испугалась девочка, когда мы стали гореть, ведь Наи была со мной в сознании Ксана и ощущала всё то же, что и я. Страх, боль, отчаяние. Моя вина, которую никогда и ничем не загладить.Девочке даже с мамой не поделиться переживаниями — Луна не поймёт, потому что она другая. Это всё равно, что рассказать птице, каково быть придавленной скалой на глубине океана. Не поймёт, но перепугается до смерти.Луна и так уже смотрела на меня со страхом. Казалось, она готова поверить, что я их взял на борт в качестве депозита, чтобы продать в случае необходимости. И как только в голову пришло?! Горечь, смешанная с чувством вины, заставила меня цедить слова. Очень хотелось признаться, что и во мне есть ген аврена, что я как никто друг

Не думал, что Луна окажется одной из них. Меня передёргивало от одного воспоминания о девушках с улыбками на лицах и сияющими болезненным фанатизмом глазами, которые бросались под мой флаймобиль или лезли по отвесной стене, чтобы пробраться в академию. И каждый раз, когда кто–то погибал, я ощущал вину и дикое отчаяние — ведь от меня это совершенно не зависело! Но отец считал иначе. Я будто снова видел его сурово поджатые губы и укор во взгляде.Я вошел в кухонный блок, где едва можно развернуться, и налил себе воды. Сделал глоток и поморщился: либо старая, либо фильтры надо менять. Уселся на круглый стол и, покручивая стакан, задумался. Что теперь?Мне чудом удалось зарегистрировать свою кандидатуру, но это лишь первый шаг к трону. Следовало явиться в сенат для выборов лично, а это проблема. Мне не пробиться через стражей. Я совершенно один. Лечу в космосе на краденом судне с ребёнком–авреном и сумасшедшей фанаткой…Чертыхнулся и залпом