Как сложно убедить себя, что нужно забыть мужчину, когда случается постоянно его ревновать! Стоило мне немного успокоиться по поводу новой няни, как появилась Лена. Спокойно видеть эту женщину я не могла: сразу вспоминалась та злополучная ночь и слова Макса, что я для него никто. Сейчас, когда выяснилось, что встреча была намечена именно с ней, я вовсе перестала понимать, что происходит.Мы зашли в кабинет, и Максим попросил Василису подать нам кофе. Босс не спешил подходить к сути встречи и расспрашивал Лену, как она добралась. Когда нам принесли кофе и с формальностями было покончено, Макс попросил гостью передать ему документы. Лена достала из сумки увесистую папку и положила перед ним.— Здесь все? — уточнил он.— Да, — ответила женщина и покосилась на меня, — Максим, разумно ли присутствие Татьяны здесь?— Да, Лен. Я специально пригласил ее, чтобы вас представить, — ответил Макс

Софи похитили! Мою девочку похитили! Я не могла в это поверить. Как? За что? Моя маленькая в лапах каких-то бандитов, совсем одна! Как же ей страшно… А вдруг… вдруг они ее обидят? Что, если сделают больно?— Приехали, — сказал Петя, и я только заметила, что мы на территории особняка, — Таня, с вами все в порядке? Как вы?— А ты как думаешь? — я разозлилась на глупый, совершенно неуместный вопрос и почти выбежала из машины.В доме уже знали о случившемся. Все домочадцы собрались в гостиной и ждали моего возвращения. Но стоило мне появиться, как Эрик пригласил меня в кабинет. Говорить с этим человеком совершенно не хотелось, но выбора не было.— Во всех подробностях расскажи, как все случилось! — приказал он, и я пересказала случившееся в мельчайших деталях. — Опиши этого мужчину.— Где-то метр восемьдесят пять ростом, ему около тридцати пяти,

В закрытом помещении без часов и привычного режима дня совершенно теряешь счет времени. Мы с Софи сидели в нашей камере уже два дня, и это время казалось вечностью, но я старалась делать все, чтобы малышка не так тяжело переносила заточение.Наша камера, или, как называли ее похитители, «конура», представляла собой темную обшарпанную комнату с плесенью на стенах. Из-за влажности и отсутствия вентиляции здесь было невыносимо душно. Дневные часы, когда в окошко светило безжалостно палящее солнце, переносились особенно тяжко. А вот после заката, если сесть под самым окном, можно было почувствовать легкий приятный ветерок.В дальнем конце конуры была уборная, она отгораживалась от остального помещения стеной и занавеской вместо двери. Увидев это место в первый раз, я пришла в ужас: вонь, ржавый унитаз и газета вместо бумаги. К счастью, здесь же была раковина и несколько кусков хозяйственного мыла, которым я как могла отдраила туалет. За неимением губки приходил

Шум дождя и монотонное тиканье часов. Запах свежего, пропитанного озоном воздуха с легким терпким ароматом мужского одеколона. Тепло и мягко. Мне было так хорошо, что совершенно не хотелось расставаться с приятной дремотой, и я бы спала дальше, если бы не воспоминания, которые, словно ушат ледяной воды, заставили резко проснуться.Лежа на огромной мягкой кровати, укрытая теплым одеялом, я не сразу сообразила, где нахожусь. Я осмотрелась, но через занавешенное шторами окно в комнату почти не проникал свет, и только по слабым очертаниям предметов было ясно, что это не моя комната. Попытавшись подняться, я рухнула снова на кровать. Под легкой хлопковой сорочкой тело оказалось перебинтовано. Я обратила внимание на свои руки, они были заклеены пластырем, будто из вен брали кровь. При всем этом мне почти не было больно, лишь легкий дискомфорт от тугой перевязки напоминал, что я пережила.Вздохнув, я снова прикрыла глаза. Меня все еще клонило в сон, а тут было так хорошо и сп

Когда я была маленькой и совершала какой-нибудь нехороший поступок, мама усаживала меня на диван в зале, а сама, уперев руки в бока, маячила передо мной, рассказывая о том, как плохо я поступила. Так было, когда я получила двойку по математике в восьмом классе или прогуляла занятия с репетитором в одиннадцатом. Точно так же мама расхаживала по залу и сейчас, громко рассуждая о моем безрассудстве.— Таня! Не понимаю, как так? У тебя там в Москве голова совсем работать перестала?!— Мам, мне не шестнадцать лет. Все, что я тебе сказала, серьезно. Мы с Максимом вместе не потому, что это легкомысленное желание. Я люблю его!— А он? Он тебя любит?— Да, — не раздумывая, ответила я.— Это он тебе так говорил. Конечно, ты влюбилась в него. Эдакий герой! Я же с самого начала знала, что добром это не кончится! А все твой отец!— Папа-то тут причем? — устало вздохнула я и пос