После деловых встреч в Дворянском банке де Конн явился на Аглинскую линию к ужину. Он почти не сомневался в том, что Стас Конуев имел отношение к смерти как Тутовкина, так и Линдорфа. В связи с последними новостями можно было связать контрабандную деятельность Леонида Саликова и Анатолия Линдорфа напрямую с торговыми делами Стаса, поскольку Саликов давненько водился с Татьяной, а значит, мог иметь дела и с ее отцом. Именно Конуев мог быть заказчиком Линдорфа. Теперь появление на сцене Тутовкина. Необходимость перейти в первую гильдию могла толкнуть Гаврилу на более жесткие меры убеждения. Вот только какие именно? Могли ли чрезмерные требования молодого рязанского купца заставить всю компанию убрать его? Вполне. После смерти первого жениха Линдорф действовал в том же направлении, пытаясь подрядиться в зятья. А что Саликов? Он не произвел на маркиза впечатления человека слабовольного, а значит, смерть Линдорфа могла быть всего лишь актом ревности Саликова. Что-то произошло между ними!

Спуск по узкой лестнице между стенами некоего тайного прохода не обещал быть торжественной прелюдией к ночным приключениям. Скорее наоборот. Стылая вода, угрожающая неизвестность и полная беспросветность холодили душу Владимира Касимовича. Занимая себя чем угодно, только не мыслями о смерти в подземелье, он просчитывал, где они могли оказаться. Путь их лежал вниз, ниже уровня старого фундамента коллегий. Под ногами утрамбованный песок. Но вот и свет! В кирпичную кладку встроены медные рожки для факелов. Из мрака проступили очертания стен и лестниц. Гранит! Переходы прибраны и даже имели в стенах ниши для масляных светильников.– Вероятно, – рассуждал квартальный, – Меншиков действительно устраивал подземные хранилища, раз уж даже освещение столь хорошо продумано.Снова остановились. Прислушались.– Они здесь, – шепнул маркиз, – за этой стеной… Шарапа, вы что-нибудь видите?Тот кивнул

Рано утром маркиз де Конн заехал в контору Межевой экспедиции Третьего департамента Сената. Почти успешно… По пути назад у Галерного моста заметил полицейского Ломакина. Тот, верно прикинув, что сиятельный ходит от Исаакиевской площади до дома Конуевых пешком, ждал его с «особой почтой». В руки де Конна перешли четыре маленьких, запечатанных гербовой вязью конверта.– Коньяка выпить не зайдете? – спросил маркиз, уже зная ответ.Тот прогудел, как по молебнику:– Я на службе, не положено.– Благодарю вас. Ступайте…Письма были от Брехтова. Вернувшись в дом, де Конн прикрыл дверь в кабинет, разжег лампу, бросил пачку донесений на стол. Первое касалось поиска через Врачебную управу дантистов, которые могли успешно провести имплантацию нескольких золотых зубов. Доклад заключал в себе всего три женских имени – имени особ, имевших четыре вставных зуба. Мадам Роткина, мисс Хар

Родных и друзей бедного Памфилия на похороны явилось немного. Сам маркиз де Конн к могиле не приближался, хоть и стоял шагах в десяти. Он не слушал молитву, но лишь наблюдал за погребальной требой, слезами родственников, бледным лицом Татьяны…Но вот де Конна отвлекло одно заочно знакомое лицо. Невысокий, седой человек в старомодном камзоле и драгунских сапогах времен императрицы Екатерины. Крупное лицо, неряшливый вид, богатое шитье. Агрила Петровна бубнила ему о количестве священников и клира, приглашенных на первое поминальное застолье, сетовала на расходы за похороны умершего без причастия и о необходимости тайных пожертвований по этому случаю. Тот рычал о пятидесяти рублях, что он уже расходовал, крутил в руках золотой лорнет и отнекивался. Это был отец Памфилия, Петр Петрович Бельяшов, отставной советник Коллегии иностранных дел. В отличие от Агрилы, горе не особо сразило его. Занятый расчетами с причтом, разбирательством с полицией и ворчанием на несостоявшуюся

– Вы сказали, Грачев? – маленький чиновник в черном мундире военного образца в сомнении глянул на маркиза де Конна. На его столе торжественно возвышался серебряный щиток с гравированной надписью «Г-н Ларин Т. Р.», закрывая крохотную головку своего хозяина по самую макушку.Сам де Конн в ожидании аудиенции провел более получаса в приемной конторы Российско-американской компании и сдавать позиции не желал. Сидящий же напротив чиновник за серебряной стойкой все это время глаз на посетителя не поднимал. Он был занят перепиской некоего договора. Какой точно он занимал пост, понять было трудно, но, видя перед собой посетителя не купеческого сословия, умышленно не замечал де Конна.– Да, господин Ларин, – с привычной вежливостью аристократа отвечал маркиз, – он, по моему предположению, покинул Петербург в начале четвертого года.Чиновник вдруг усмехнулся и уверенным жестом отложил стальное перо.