Если вы не умеете пить крепкие напитки, то не поддавайтесь на уговоры пропустить пару рюмочек! Вечер в компании Игната Семеновича был замечательным, но его ягодная настойка сделала свое дело — я опьянела настолько, что мне даже привиделся Максим. Я усмехнулась своему воображению, которое стало причиной такого странного сна. С трудом открыв глаза, до меня дошло, что я совершенно не помню, как добралась вечером до спальни. Единственным воспоминанием был Максим, но ведь он снился мне… или нет?— Таня, ты проснулась? — в комнату вошла уже одетая Софи.— Да, солнышко. А ты давно встала? — мне было стыдно за то, что проспала свои прямые обязанности.— Деда просил проверить, проснулась ты или нет, — отчиталась мне девочка и подошла к кровати, где я развалилась во вчерашней одежде.— Это он одел тебя?Малышка очаровательно выглядела в красном вязаном платье, белых колг

Предновогодняя пора — самое сказочное время года. В детстве мы с родителями вместе ставили елку и украшали квартиру. Больше всего я любила открывать коробки с новогодними украшениями и выискивать свои любимые стеклянные фигурки, оставшиеся еще с советских времен. Золотые бусы, мишура, разноцветные гирлянды — все это крепилось на карнизы, мебель, занавески. Повзрослев, я не изменила традиции и в двадцатых числах декабря украшала нашу с Андреем квартиру. Казалось совершенно естественным, что в каждой семье должны быть свои новогодние традиции, и, раз на календаре двадцать второе декабря, пришло время начинать подготовку к празднику в доме Максима.— Максим, можно? — заглянула я в рабочий кабинет босса.— Кажется, ты только что вошла, — усмехнулся он.— До нового года осталось всего ничего, а дом не украшен. Игнат Семенович говорил, что завтра привезет елку, я хотела узнать, где хранятся украш

Последние минуты уходящего две тысячи четырнадцатого. Курский вокзал, обращение президента, шампанское, веселые крики пассажиров. Только теперь я осознала, как не хочу быть одна. Максим так яростно сжимал мою руку, словно хотел сломать кости, а я была ему рада. Этот пугающий, суровый человек сейчас оказался для меня самым близким.— Я задал вопрос, Таня. Ты решила сбежать?! — угрожающе переспросил он, а его люди тем временем напряглись, будто сейчас им придется ловить меня.— Максим…И тут все эмоции, что я держала в себе, стараясь с достоинством пережить весь этот скандал, выплеснулись наружу. Сама не понимая, что делаю, я обвила руками талию мужчины, крепко прижимаясь к нему. Он ответил. Его руки сначала нерешительно скользнули по моей спине, а потом Макс практически вжал меня в себя. В его объятьях было так тепло, спокойно, безопасно… Бой курантов из динамиков заглушил мои всхлипы, но Максим почувствовал, что я пла

В какое же дерьмо меня угораздило вляпаться? Нужно было сразу, как только я узнала в Максиме того мужчину с автоматом, отказаться от этой работы. А что теперь? Я живу в одном доме с преступником, воспитываю его дочь и, к тому же, в самом скором времени сама буду замешана в его грязных делах.За обедом босс не преминул напомнить, что в пять часов мы уедем. Более того, он сказал, чтобы я с собой сложила вещи из расчета на пять дней и обязательно взяла теплую удобную одежду. На все мои вопросы, что меня ждет, ничего определенного не говорил. Сам он оставался совершенно спокойным, будто не убивать людей планировал, а отправлялся с друзьями на шашлыки.Чем ближе время подбиралось к пяти, тем сильнее я волновалась. Расхаживая по комнате из стороны в сторону, я твердила себе, что не совершу ничего такого, из-за чего потом буду чувствовать вину до конца жизни. Но в то же время понимала, что никто меня не спросит. Приставят дуло к виску, вот и все. В какой-то момент я даже реши

Голова раскалывалась от боли. Я ничего не видела. Кругом темнота. Будто издалека доносилась классическая музыка. Кажется, Паганини… Правую щеку обожгло холодом, и я распахнула глаза.— Максим?Я сидела на переднем сиденье гелендвагена, а мой начальник стоял у открытой двери и, склонившись надо мной, прикладывал к моему лицу что-то холодное. Он казался встревоженным, а я не понимала, что вообще произошло. Вокруг нас был густой лес и ни единой живой души.— Очень больно? — виновато поинтересовался он.— Голова раскалывается. Говорить тяжело, — с трудом произнесла я, понимая, что правая половина лица опухла.— Держи, чтобы опухоль спала, — он вложил мне в руку свой шарф, в который, по-видимому, положил снег. Босс обошел автомобиль и сел за руль, сделал чуть громче музыку и нажал на газ, — синяк будет большой, тебя сильно ударили.— Ударили&hellip